Арсен Мартиросян - НАКАНУНЕ. 23 АВГУСТА 1939 г.

В ходе своего двухчасового монолога Гитлер обрисовал польскому министру иностранных дел картину европейской обстановки с особым учетом германских интересов в отношении Польши. Гитлер не касался в этой беседе ни данцигского вопроса, ни положения немецкой национальной группы в Польше. В то же время Гитлер делал ударение на колониальном вопросе, который он после выступления Италии считает актуальным и созревшим для решения.

Лишь в беседах Бека с Риббентропом в Мюнхене были затронуты все те проблемы, которые в течение последних месяцев осложняли германо-польские отношения. В чрезвычайно предупредительной манере Риббентроп, например, указал на нетерпимое положение в связи с польской политикой в отношении немецкого национального меньшинства. Бек ответил на это ни к чему не обязывающими заявлениями. В целом о переговорах в Берхтесгадене и Мюнхене можно сказать, что в их ходе германская сторона по тактическим соображениям оставила открытыми и нерешенными все проблемы германо-польских отношений. Может быть, с германской стороны играло также роль опасение, что Польша под массированным германским давлением может быть оттеснена в объятия Советского Союза и Франции. В этом отношении польско-советская декларация от 27 ноября 1938 г. произвела во влиятельных берлинских органах сильное впечатление.

Инициатива в вопросе о визите Риббентропа в Варшаву принадлежит польской стороне. Во время пребывания в Берхтесгадене и Мюнхене Бек неоднократно говорил о том, сколь полезным для него и для его политики был бы визит германского министра иностранных дел в Варшаву. Риббентроп, без воодушевления и, не проявляя интереса, согласился после этого поехать в Варшаву 25 января 1939 г. В Берлине хорошо знают, что варшавская встреча не будет иметь большого политического значения. Однако для того, чтобы продемонстрировать мировой общественности дальнейшую нормализацию и углубление германо-польских отношений, Риббентроп намеревается представить в Варшаве проект германо-польского соглашения по вопросам культуры, который сейчас разрабатывается в Берлине. Соглашение должно быть подписано в Варшаве Риббентропом и Беком [107].

12. Донесение Р. Зорге («Рамзай») в ГРУ ГШ РККА. 23 января 1939 г.

Получил сведения, что военные раскололись на три основные группы. Первая группа требует стремительной войны с Китаем до тех пор, пока весь Китай не будет захвачен и из Китая не будут изгнаны все иностранные державы. Вторая группа, представляющая Квантунскую армию, требует мира с Китаем и сосредоточения внимания на войне с СССР. Третья группа, к которой принадлежат Итагаки [108], Тэрауци [109]и другие, выражает желание прекратить операции в Южном и Центральном Китае, сохранив за собой лишь Северный Китай и Монголию как базу развертывания войны против СССР. К этой группе принадлежат также Хиранума и другие члены правительства. Главная трудность состоит в сопротивлении радикальных групп, которые боятся восстания в случае отказа от завоеваний в Китае. Считают, что единственный путь избежать внутренних противоречий — отвлечь внимание радикальных групп на СССР [110].

13. Донесение Р. Зорге («Рамзай») в ГРУ ГШ РККА. 23 января 1939 г.

В тот же день Зорге направил в Москву еще одну телеграмму следующего содержания: «Я не думаю, что эта политика отвлечения внимания на войну с СССР уже претворяется в жизнь. Посол Отт считает, что Итагаки стоит за продвижение на север от Китая. Майор Шолль сообщил послу Отту о растущем мнении в генеральном штабе за действия в северном направлении и ускорении организации армейских групп в Маньчжурии. Он считает, что это указывает на новую подготовку против СССР. На это отклонение в политике также указывает тревога по рыболовному вопросу. Даже иностранцы всех наций считают, что на севере что-то должно случиться. Но я и другие думаем, что это не означает подготовку войны с СССР так как японцы не в состоянии затевать войну сейчас, когда они с трудом удерживаются в Китае. Я полагаю, что японцы весной пойдут на военные провокации, которые приведут к местным инцидентам. Это будет сделано для того, чтобы отвлечь радикальные группы от войны в Китае, что диктуется необходимостью противодействия с той целью, чтобы не показать своей слабости» [111].

Комментарий. В ноябре 1938 г. японское правительство обратилось к советскому правительству с предложением начать переговоры о пересмотре советско-японской рыболовецкой конвенции 1928 г. и заключения новой конвенции на основе японского проекта 1936 г., ухудшавшего для СССР условия существовавшей рыболовной конвенции. При этом японское правительство обосновывало свои требования ссылками на Портсмутский договор 1905 г. 28 ноября 1938 г. нарком иностранных дел СССР передал японскому послу официальный ответ советского правительства на предложения Японии о заключении новой рыболовной конвенции. В нем указывалось, что из статьи XI Портсмутского договора для СССР не вытекает каких-либо обязательств ни в отношении количества предоставляемых японским подданным рыболовецких участков, ни в отношении условий сдачи в аренду этих участков и что и то и другое может быть предметом лишь «полюбовного соглашения» между сторонами. В то же время нарком обратил внимание на нарушения Японией Портсмутского договора, выразившиеся в том, что Япония оккупировала Северо-Восточный Китай, держит там огромную армию, приступила к строительству укреплений на Сахалине и стала чинить препятствия для советских судов в проливе Лаперуза. «Не может считаться терпимым такое положение, — сказал нарком, — при котором японское правительство, нарушая свои собственные обязательства в отношении СССР, настаивало бы не только на выполнении последним своих обязательств, но и на удовлетворении требований Японии, выходящих за пределы этих обязательств». В заключение нарком заявил, что советское правительство согласно приступить к переговорам о новой рыболовной конвенции лишь после того, как японское правительство выполнит свое обязательство о гарантировании платежей за КВЖД. До тех пор советское правительство соглашалось только на заключение временного рыболовного соглашения сроком на один год. Одновременно СССР заявил о решении изъять по стратегическим соображениям около 400 рыболовных участков, ранее предоставлявшихся японцам для эксплуатации [112]. 13 декабря 1938 г. обе стороны приступили к обсуждению условий временного соглашения. Во время переговоров японская печать начала кампанию против Советского Союза, обвиняя его в «нарушении прав» Японии. Стали раздаваться неприкрытые угрозы против СССР. В феврале — марте 1939 г. переговоры о заключении рыболовного соглашения достигли наивысшего напряжения. 14 февраля 1939 г. нижняя палата японского парламента приняла решение, обязывающее правительство принять все меры по охране интересов Японии. Японские дипломаты не скрывали возможности военного конфликта между СССР и Японией и зондировали позицию своих возможных союзников. Вот откуда такое стремление японцев к военному пакту с Германией. Однако советское правительство заняло твердую позицию, заявив, что СССР будет рассматривать попытку «свободного лова» рыбы в советских водах как нападение на Советский Союз со всеми вытекающими отсюда последствиями [113]. В конечном счете 2 апреля 1939 г. сторонами был подписан протокол о продлении рыболовной конвенции на один год, но на условиях, предложенных советским правительством [114]. См. также комментарий к п. № ???.