Андре Кутен - Возвращение на Бикини

Наутро родственники девушки весело здоровались с членами семьи жениха. И только братья делали вид, что гневались, и хмуро бродили вокруг дома похитителя. Невесте полагалось три дня не появляться на людях.

По истечении этого срока молодожены в полдень рука об руку проходят по центральной аллее деревни, объявляя всем и каждому:

— Мы хотим жить вместе!

А вскоре после этого празднуется свадьба.

Если же они расходятся порознь из дома, где провели три дня и три ночи, обе семьи с пониманием относятся к их решению. Девушка возвращается в отчий дом, и другой претендент волен испытать свою судьбу, когда минуют три луны.

Чтобы завоевать сердце красавицы Корани, Игоши последовал совету деревенского шута Джосии. Он дал ей выпить настойку трав с джекаро — пивом, которое готовится из сока цветущих растений. А потом позвал в укрытие на дереве. Корани согласилась, забросив волшебные бусы как можно дальше в рифы. Игоши нырнул, чтобы набрать кусочков коралла и заменить ими принесенные в жертву. Таким образом, Игоши и Корани соединились под знаком земли обетованной. С тех пор она каждое утро надевала на шею суженому гирлянду цветов гибискуса.

Джуда старается днем не выходить из дома. Он не хочет, чтобы люди видели, как болезнь иссушила его. Для бесед с Томаки он выбирает укромный уголок за хижиной.

— Там был у нас островок, его посещали раз в году. Птичий остров…

Высадившись на нем, люди переставали пользоваться обычным маршалльским наречием: они вступали во владение могущественного экджаба (духа). Чтобы задобрить его, нужно было говорить на тайном языке — ларойдже.

Женщинам, которые отправлялись туда, надлежало прятаться под циновками на дне пирог. Если любопытство брало верх и они нарушали табу, то могли заболеть, отведав птичьи и черепашьи яйца. Мужчины вытаскивали лодки. Потом каждый пригибал к себе пальмовую ветку и срывал по листу.

Алаб вел процессию к Каньялу — большому дереву-тотему. Всем полагалось аккуратно ступать след в след: в этом священном месте следы можно было оставлять только одному человеку. Женщины шествовали с циновками на голове и не видели ничего, кроме следа: им нельзя было смотреть на Каньял.

Войдя в обитель экджаба, каждый мужчина клал свой листок на нижнюю ветвь священного дерева и садился наземь. Вставать можно было лишь после того, как порыв ветра унесет лист кокосовой пальмы. Вождь произносил:

— Вурин! (Нас ждет удача!)

Вселившийся в дерево экджаб выказывал таким образом свое расположение. Это означало, что теперь урожай будет обильным, а новорожденные дети останутся живы — при условии, что они были зачаты не на священном островке. Птицы и черепахи тоже не затевали здесь брачных игр, они откладывали яйца на земле духа-хранителя.

Затем вождь вел своих спутников к тому месту, где рос редкий кустарник — марутто. Он срывал с него три зеленых листка и три желтых и готовил из них отвар, оберегающий людей от страшной болезни «ройдж» (дизентерии).

Подкрепившись этим «профилактическим» средством, члены экспедиции рассыпались по острову, выбирая из гнездовий птичьи яйца и выкапывая из теплого песка черепашьи.

Общий сбор назначался у священного дерева. Вождь запевал ритуальную песнь:

— Джей джар ум (Поблагодарим Духа).

Хор подхватывал тягучую мелодию, а вождь совершал жертвенный ритуал: бросал по яйцу во все стороны. После пения всю добычу складывали вместе и делили на равные части.

Пироги сталкивали в воду, поднимали паруса. Команды отдавались на языке ларойдж. Кормчий пел ритуальную песню, напоминая спутникам о том, что здесь нельзя пользоваться обыденным языком…

— Давным-давно, — рассказывал Джуда, — когда человек говорил на языке птиц, обитающих на Дереве, добрые духи давали ему всю необходимую пищу. И она никогда не была отравленной…

Но вот белые мореплаватели захватили Птичий остров, срубили Дерево, распилили его на доски и построили из него дом. Люди перестали ступать след в след, они забыли все заповеди и стали высаживаться на Птичьем острове в любое время года. Они топтали песок и брали все, что попадалось под руку. Птицы перестали вить там гнезда, а черепахи обходили стороной это место…

На Бикини у нас был священный остров, где черепахи могли мирно откладывать яйца — люди не жили там. Добрый дух охранял это место. Никто его не видел. Но мы знали, что у него крылья с ярко-красным оперением.

Старый алаб, от которого ребятишки требовали все новых легенд и преданий, был внуком «дри-канана» (маршалльцы называют так чародея — толкователя снов). Когда его спрашивали, как случилось, что родители оставили Бикини, он неизменно повторял одну и ту же сказку:

— Жила-была королева, правившая богатейшим на свете королевством. Однажды она плыла по океану и увидела на острове нищую женщину. Корабль королевы был полон еды, она могла объехать вокруг света и ни в чем не нуждаться. А у бедной женщины была лишь пара орехов, больше ей нечего было дать своим детям. Она приняла королеву, устроила ее на ночлег, постелила циновку, надела на шею ожерелье из раковин, приготовленное для мужа, и спросила, не нужно ли чего высокой гостье. Королева ответила:

— Мне хочется попробовать орехов. Тех, что ты оставила своим детям…

В это время мимо проходил Игоши, занятый свадебными приготовлениями. Он почтительно приветствовал старого алаба. Внук дри-канана сделал ему знак подойти ближе:

— Я помню, как однажды после прихода к нам чужеземного судна на деревню обрушилась болезнь. Люди умирали. Умерла и одна новобрачная, которой было столько же лет, сколько тебе. Молодой муж тяжко страдал, больно было смотреть на него. И вот в один прекрасный день он исчез. В конце сезона пришел за копрой другой корабль, на котором оказался и наш беглец. Он показал нам свою новую жену. Она происходила из семьи, покинувшей Бикини много лет назад. Они стали жить, но очень скоро тоска заела нашего земляка. Он сказал, что хочет умереть и лег на циновку. Его пробовали лечить, позвали лаже врача. Но когда он приплыл, было уже поздно. Семья отвела врача на кладбище, показала ему могилу и перевела надпись, вырезанную на нашем языке:

«Разбитое сердце».

— Игоши. ты берешь в жены гибкую, как пальма, красавицу Корани. Но знай, ты не будешь счастлив до тех пор, пока не вернешься с ней на Бикини!

Джуда не сомневался, что его атолл остался в том же виде, в каком предстал перед ним в последний раз в 1947 г. по завершении операции «Перекресток». В его памяти остров был неизменен, как первая любовь.

— Жизнь верна самой себе и заветам предков.

Это стало кредо изгнанников. Прошедшее спрягалось по законам будущего. Бикини — земля, где течет молоко и мед, а рыбы в лагуне сами просятся в руки. Зыбкий мираж еще больше отдалял племя Джуды от окружающего мира.