Александр Доманин - Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

Имперская печать великого хана Гуюка

В «Кок Дебтер Бичик» вносились все повинности, которые должны были выполнять по разверстке подданные Монгольской империи. После завоевания областей с оседлым населением сюда же стали записываться и те налоги, которыми это население облагалось. Как уже отмечалось, сам Чингисхан довольно скептически относился к регулярному налогообложению, предпочитая ему прямой грабеж населения во время военных походов. Но уже ближе к концу жизни он был убежден выкладками Елюй Чуцая, который после этого приобрел большой авторитет, а при Угедэе стал фактическим главой монгольского правительства — разумеется, подотчетного великому каану. При Угедэе и Елюй Чуцае и была окончательно упорядочена налоговая система монгольской державы.

Уже говорилось о существовании в Йеке Монгол Улус специального налога в пользу бедных. Данных о том, насколько этот налог действительно использовался на нужды бедноты, у нас не имеется, но некоторые намеки на то, что он, особенно при преемниках Чингисхана, не всегда употреблялся по назначению, в наших источниках есть. Например, при Угедэе вместо прямого налогообложения часто использовалась система откупов, на которой, конечно, наживались сами откупщики — обычно из числа богатых мусульманских или уйгурских купцов. В правление Чингисхана же, в силу неразвитости денежных отношений и для поддержания сугубо военного характера державы, применялись, в основном, прямые налоги. При этом собственно налоги и повинности, например, по обеспечению армии конями или продовольствием, еще никак не разделялись и назывались общим термином — «алба». Все же можно выделить такой налог, как «шулен» — одна двухгодовалая овца от каждого стада поступала в пользу хана, для нормального функционирования ханской ставки. Аналогичные функции исполнял и питьевой натуральный налог или повинность — «ундан». По свидетельству Рубрука, эта повинность действовала еще и в середине XIII века в ставке Батыя: «Татарам надлежит приносить ко дворам своих господ кобылье молоко каждого третьего дня». И конечно, чрезвычайно разнообразными оставались повинности, обеспечивавшие военные и государственные нужды (в империи Чингисхана эти два понятия, как правило, означали одно и то же). В этой связи крайне интересно рассмотреть эволюцию одного весьма важного нововведения Чингисхана — образованной им вскоре после 1206 года дорожной службы.

Сама эта служба создавалась Чингисханом как почти исключительно военная организация — в целях быстрой передачи ханских приказов своим войскам на походе или доведения до нойонов распоряжений о сборе войска. Позднее она использовалась и для других разнообразных нужд — в частности, дипломатических. Для бесперебойной передачи ханских повелений по всей территории империи Чингисхан сформировал два специальных корпуса. Это были ханские гонцы, которые обеспечивали передачу ханских приказов и воинских донесений монгольских полководцев, и так называемый «даругачин» — корпус особых военных чиновников: они назывались «даруга» (а на Руси их чаще называли «дарога» — кстати, это слово ничего не напоминает?), которые отвечали за отдельные участки ханских дорог — в пределах ста-двухсот километров — и за бесперебойное снабжение тех же гонцов, послов и других ханских представителей конями, продовольствием и вообще всем необходимым.

Эти «даруга» в пределах назначенной им для контроля территории обладали очень большими полномочиями. Для обеспечения безопасности дорог им придавались воинские отряды; используя эту же военную силу, они могли накладывать на близлежащее население экстраординарные повинности — например, обеспечить ханское посольство свежими лошадьми и продовольствием, сверх уже собранных налогов. Фактически, в пределах подведомственной ему области «даруга» был «и царь, и бог, и воинский начальник». Широкие полномочия, подкрепленные военной силой и авторитетом самого хана, сделали корпус «даругачин» очень мощной структурой. И если вначале они отвечали только за поддержание имперских путей сообщения в рабочем состоянии, то постепенно стали использоваться и в других целях. Особенно заметным это изменение функций «даругачин» стало после серьезной реформы дорожной службы, проведенной Угедэем в 1234 году. Угедэй создал настоящую систему почтовых станций — «ямов». Каждым «ямом» заведовал смотритель — «ямчин», а само движение по империи теперь должно было производиться от яма к яму и никак иначе. «Даругачин» же в этих условиях, фактически, превратились в имперских чиновников на местах, отвечавших, главным образом, за выполнение населением имперских повинностей и сбор налогов для общедержавных нужд. Эти чиновники великого хана сегодня нам больше известны под их тюркским названием — «баскаки».

Таково, в общих чертах, было устройство Монгольской империи при Чингисхане и его ближайших преемниках. А теперь обратимся к главному элементу, обеспечившему небывалую мощь Монгольской державы — рассмотрим численность, принципы комплектования, стратегию, тактику и вооружение армии Монгольской империи.

Монгольская армия эпохи Чингисхана и его преемников — явление в мировой истории совершенно исключительное. Строго говоря, это относится не только к собственно армии: вообще вся организация военного дела в Монгольской державе поистине уникальна. Вышедшая из недр родового общества и упорядоченная гением Чингисхана, эта армия по своим боевым качествам далеко превосходила войска стран с тысячелетней историей. А многие элементы организации, стратегии, воинской дисциплины опередили свое время на столетия и лишь в XIX–XX веках вошли в практику искусства войны. Так что же представляла собой в XIII веке армия Монгольской империи?

Писать об этом и легко и сложно. Легко потому, что из всего комплекса наших знаний о державе Чингизидов львиную долю составляют сведения о ее военных достижениях. Десятки, если не сотни авторов, очевидцев монгольских завоеваний, оставили нам тысячи страниц текстов. Но тут и начинаются сложности. Во-первых, практически все эти тексты написаны противниками монголов или, во всяком случае, людьми чрезвычайно далекими от монгольского менталитета. Отсюда и необъективность, ошибки, порой намеренная ложь. Пожалуй, ни одна армия в истории не окружена таким количеством мифов, притом чаще всего мифов враждебных, как монгольская армия. И, к сожалению, эти вымыслы о монголах оказались на редкость живучими, а сто раз повторенная ложь стала восприниматься как истинная правда. Она вошла в учебники истории, по которым учились и учимся до сих пор и мы с вами. Можно привести два примера, с которыми знаком, наверное, каждый.