Борис Григорьев - Швеция под ударом. Из истории современной скандинавской мифологии

Нам с Ю. Просвирниным выпал случай играть в Карлскруне неблагодарную роль козлов отпущения, на которых местные и иностранные журналисты беспрепятственно оттачивали свое сатирическое жало. Они не отпускали нас ни на шаг и неотступно следовали за нами по улицам. Фотографы забегали вперед, перебрасываясь между собой обидными репликами, кричали вслед оскорбления, свистели и улюлюкали, словно мы были отверженными в этом городе. Нас осталось только оплевать или забросать камнями. Мы стоически переносили все эти нападки, словно сквозь строй проходили до газетных киосков и возвращались обратно в гостиницу.

Этот день, да и следующий тоже, я не забуду никогда. В эти дни я разочаровался в так называемой западной культуре и ее ценностях. На улицах Карлскруны правила самая что ни на есть средневековая воинствующая русофобия.

Тот самый журналист из «Экспрессен», которому мы пошли навстречу и накануне дали интервью, без зазрения совести опубликовал в субботу — явно на потребу публике — следующий опус:

После завтрака они вышли из гостиницы «Астон» на прогулку. Капитан 1 ранга Ю. Просвирнин и 2-й секретарь Б. Григорьев захотели узнать, появились ли свежие газеты. Для них этот день должен был стать самым длинным и скучным в их жизни. Одни только анонсы в витринах газетных киосков испортили им настроение. 20 минут спустя они опять вместе с офицером связи П. Бьерлингом вернулись в гостиницу. На столеу них появилась бутылка виски. А подводная лодка «Виски» лежала по-прежнему на банке — там же, где она находилась во вторник вечером.

Самый длинный день в жизни дипломатов начался в 7 часов. Час спустя они закончили плотный завтрак в буфете гостиницы, убедились, что на улице идет дождь, и с помощью Бьёрлингаудачно пробрались через толпу журналистов к себе в номер.

Двое из русского посольства долго гуляли до обеда по пустынным воскресным улицам Карлскруны, чтобы прийти в себя. Отклики в прессе были для них убийственны. К тому же как-то повлиять на ситуацию в условиях продолжающегося со стороны советского военно-морского командования молчания и корректного, но холодного отношения шведских офицеров они не могли.

В 10.00 они вернулись в гостиницу и закрылись в комнате у Просвирнина. Оставалось ждать, звонить, звонить и ждать. Как только они выходили в коридор, на них набрасывались журналисты. Что им отвечать? Никто не верил в поломанный компас, туман. Вероятно, они и сами не верили в это.

В 12.00 они попытались организовать пресс-конференцию 21 21 Выдумка журналиста. Никакой пресс-конференции мы с Ю. Просвирниным не планировали. , но из этого ничего не получилось. Даже Бьерлингу стало неудобно. Пришлось срочно вернуться.

Затем трое направились вресторан «Домус», расположенный напротив. По возвращении в гостиницу звонили по телефону. Спустя некоторое время получили от посла указания встретиться с командующим базой, чтобы обсудить сценарий опроса командира лодки. Из этого также ничего не вышло.

Голубой микроавтобус «Фольксваген» забрал их и отвез на несколько сот метров в штаб-квартиру командующего базой, расположенную в казармах батальона «Спарре» 22 22 Солдат каролингской армии, вошедший в историю, как наш матрос Кошкин. . 20 минут спустя их отвезли обратно.

Настроение подавленное. Руки в карманах, с поникшим взором они прошли к автобусу и опять проехали несколько сот метров. Снова разговор по телефону, ожидание. Сидели в номере, убивали время до 18.05, пока в теленовостях не показали лодку.

Потом надо было ужинать, «Домус» закрылся, и поехали в ресторан «Стекхюсет». Заказали бифштекс. Перси пытался поднять им настроение и начал рассказывать о своей яхте. У самих дипломатов яхты не было, поэтому рассказ их не развеселил. После ужина их телефон был занят около получаса, потом они попросили коммутатор гостиницы ни с кем их не соединять. Они 'хотели посмотреть теленовости.

Лодка стояла на том же месте. Ребята на мостике не выглядели веселыми. Настроение упало до нуля. Перси сделал последнюю попытку подбодрить русских. Он достал бутылку виски и расставил стаканы.

Так они сидели в номере у Григорьева и «киряли». Но американский виски их не взбодрил. А сегодня они опять сидят в номере, звонят и ждут, пока «маленькая ошибка» с лодкой будет исправлена.

«Благодарный» журналист смешал здесь всё в кучу: и субботние, и воскресные перипетии. В батальон «Спарре» нас не приглашали. Мы сами напросились на разговор с Л. Фошманом, чтобы выполнить указание посла относительно процедуры опроса А. Гущина. По мнению командира базы, это предложение тоже было неприемлемо, поскольку предусматривало опрос А. Гущина на борту лодки. Офицер связи действительно выставил нам угощение, но уже в воскресенье, после того как в субботу мы принимали его у себя в номере. Но это всё мелочи, характеризующие только совесть и чистоплотность журналиста из «Экспрессен».

Во время посещения казарм батальона «Спарре», несмотря на поздний час, нас, как обычно, преследовали журналисты. Поскольку на территорию подразделения их не пустили, они заняли позиции в прилегающих домах, залезли на деревья и заборы и оттуда сделали несколько снимков. Один из них, на котором мы с Просвирниным были изображены выходящими из издания штаба батальона, растиражированный в тысячах экземплярах, имел интересные для меня последствия. Получилось так, что в момент снимка сзади нас оказался часовой с карабином. По весьма «удачной» композиции снимка можно было сделать предположение, что шведский солдат препровождает куда-то двух арестованных дипломатов. Где-то через неделю шведские газеты достигли штаб-квартиры разведки КГБ в Ясенево, и одному из моих коллег, владеющему шведским языком, пришла в голову мысль подшутить над моим непосредственным начальником, ныне покойным, Андреем Сергеевичем Лапкиным, этим языком не владевшим.

В Карлскруне. Справа налево: 2-й секретарь посольства СССР в Швеции Б. Григорьев, военно-морской атташе В. Просвирник, офицер связи П. Бьёрлинг

— Вот вы тут сидите, Андрей Сергеевич, и ничего не знаете, что ваш подчиненный в Стокгольме арестован.

С этими словами шутник положил перед «направлением» газету с упомянутым выше снимком. Эффект превзошел все ожидания.

— А почему же резидентура не докладывает об этом?

— Андрей Сергеевич, вы как малое дитя. Кому надо, тому и доложили.

— Ну, знаешь… — направленец задумался. За свою долгую службу в разведке он повидал многое. Могло случиться, что информация о моем аресте прошла мимо него, а может, и мимо руководства управления? Он рванулся к выходу.