Валуев Валерьевич - Лишенцы в системе социальных отношений

Во второй половине 1920-х гг. часто подавали ходатайства о восстановлении в избирательных правах священнослужители различных конфессий. При рассмотрении их заявлений большое внимание уделялось выяснению реального статуса данного человека в религиозной общине. Связано это было с требованиями Конституции 1925 г. и избирательных инструкций лишать избирательных прав только тех «служителей религиозных культов, для которых это занятие является профессией». Особые трудности возникали при применении этого положения к приверженцам различных сект и нетрадиционных религиозных течений, в которых отсутствовало строгое разделение на собственно духовенство и мирян.

В 1929 г. при проверке инструктором Рославльского уездного исполкома правильности лишения избирательных прав в Хиславичской волости, выяснилось, что одним из лишенных прав голоса оказался член общины секты субботников М. Михнин. В акте, составленном по результатам проверки, в связи с этим особо отмечалось: «Кроме имеющихся справок от сельсовета, послуживших к лишению избирательных прав служителя религиозного культа секты субботников гражданина деревни Пыковки Михнина Михаила и его жены Михниной Эрны, необходимо произвести дознание и по установлении, что он… действительно, является руководителем главной религиозной секты субботников — оставить в списках лишённых избирательного прав» [440].

Если выяснялось, что гражданин, требовавший восстановления в избирательных правах, хоть и состоял в религиозном объединении, но не занимал в нём руководящих постов и не был профессиональным священнослужителем, ему беспрепятственно возвращали права голоса. Так, в постановлении заседания Смоленской избирательной комиссии от 26 ноября 1926 г., посвященного утверждению списков лиц лишённых избирательных прав, говорилось в частности: «Из списка… исключить граждан Голгана, Левита, Хамма, Песина Нисона… так как резник не является служителем религиозного культа» [441].

Священникам и духовным лицам для восстановления в избирательных правах необходимо было доказать лояльность к политическому режиму и то что они в течение длительного времени занимаются «общественно-полезным трудом». Однако решающим фактором для получения прав голоса подобными лицами чаще всего становилось снятие с себя сана, которое расценивалось как фактическое отречение от веры и от «нетрудового прошлого».

2 февраля 1929 г. Смоленская губернская избирательная комиссия рассмотрела ходатайство о восстановлении в избирательных правах бывшего священника, «школьного работника Холмовской школы 1-ой ступени… Вяземского уезда» Е. А. Абрютина. В резолюции по данному делу говорилось: «Принимая во внимание, что гражданин Абрютин с 1917 г. — времени снятия им сана священника, занимается общественно-полезным трудом, состоя с ноября 1918 г. и до настоящего времени школьным работником (с 1917 г. по ноябрь месяц 1918 г. Абрютин был преподавателем гимназии), и, являясь с 1919 г. членом профсоюза — в избирательных правах восстановить» [442]. Во второй половине 1920-х гг., особенно после начала нового наступления на религию в 1929 г., власть постоянно призывала представителей духовенства, желавших получить права голоса, к отречению от своей прежней жизни и мировоззренческих устоев.

В начале 1929 г. священник села Шилово Смоленского уезда Е. Х. Минкевич обратился с письмом к М. И. Калинину. Он просил председателя ВЦИК помочь восстановится в избирательных правах. Это событие стало темой для статьи «Отец Евгений пишет во ВЦИК», опубликованной в «Рабочем пути» 16 февраля 1929 г. В ней говорилось о большой общественной деятельности Е. Минкевича. С первых послереволюционных лет он преподавал в хоровых секциях различных частей Красной Армии, был активистом борьбы за трезвость. К письму священника во ВЦИК были приложены благожелательные отзывы о нём военкома железнодорожного полка и местного сельского крестьянского комитета. Тем не менее, главным препятствием для восстановления Минкевича в правах оставалось его пребывание в священном сане. По этому поводу, в статье говорилось: «Отцу Евгению не заказаны пути на избирательное собрание. Нужно только снять рясу, отложить в сторону кадило и уже после этого отдаться общественно-полезному труду» [443].

В 1920-х гг. при рассмотрении заявлений о восстановлении в избирательных правах брались в расчёт и личные жизненные обстоятельства человека. Учитывался, например, «временный характер» занятий торговлей или найма рабочей силы, обусловленной нуждой или нетрудоспособностью.

31 октября 1927 г. Смоленский губисполком на своём заседании рассматривал жалобу жителя города Сычевка Н. И. Ерпылёва, который был лишён избирательных прав, «как бывший торговец». В решении по данному делу было сказано: «Соглашаясь с постановлением Сычевского уездного исполкома от 12 октября 1927 г., и принимая во внимание, что торговля по патенту 1-го разряда производилась гражданином Ерпылёвым в 1926 г. в силу крайней необходимости и ввиду отсутствия всяких средств к существованию; что как в дореволюционное время, так и после Октября гражданин Ерпылёв работал по найму и с 1 октября 1923 г. состоит членом профсоюза — гражданина Ерпылёва Н. И. в избирательных правах восстановить» [444].

15 августа 1928 г. президиум Смоленского губернского исполкома рассмотрел заявление жителя деревни Ессенная Вельского уезда Ф. А. Киселёва о восстановлении в правах голоса, которых он был лишён за использование в хозяйстве наёмного труда. После изучения всех обстоятельств дела было принято постановление о восстановлении Киселёва в избирательных правах, поскольку в его «хозяйстве применяется труд одного постоянного рабочего вследствие того, что из семьи в 5 человек имеется 4 человека нетрудоспособных. Следовательно, применяемый наёмный труд используется не с целью извлечения прибыли, а для поддержания хозяйства» [445].

В избирательную кампанию 1928–29 гг. большое внимание уделялось пересмотру списков лишенцев. Одной из главных целей этого было исключение из них тех граждан, которые были в них внесены незаконно — либо по ошибке, либо в результате злоупотреблений местных властей. В начале 1929 г. бюро Смоленского губкома партии обратилось с призывом ко всем уездным комитетам «принять меры к тщательному пересмотру списков лишенцев с широким привлечением к обсуждению последних рабочих и бедняцко-середняцких масс крестьянства и к своевременному рассмотрению жалоб лишенцев в установленные сроки» [446]. После обнародования этих документов по всей губернии была активизирована работа по рассмотрению жалоб на неправильное лишение избирательных прав и по пересмотру списков лишенцев. Только в Смоленском уезде местной избирательной комиссией был восстановлен в правах 41 % от всего количества граждан, внесённых ранее в перечни лишенцев [447]. В целом же по Смоленской губернии к марту 1929 г. было восстановлено в избирательных правах около 30 % от общего числа лишенцев [448].