Александр Вигилев - История отечественной почты. Часть 1.

В России XVI–XVII вв., кроме приказов, власть которых распространялась на всю территорию государства, существовали учреждения, ведавшие какой-то определенной областью, — чети. Деятельность областных органов в основном сводилась к сбору налогов и пошлин.

Взаимоотношение Ямского приказа с четями можно проследить на примере восстановленного в 1642 г. псковского яма. Псков тогда находился в подчинении у Новгородской чети. Из Москвы отправили указ городскому воеводе назначить местного сына боярского для «дозора и повального допроса» [72]. Что обозначал столь грозный наказ? В общем-то, цели он преследовал вполне мирные: боярский сын должен был присмотреть место для ямской слободы, выяснить по старым грамотам, как строился раньше псковский стан, съездить в Новгород для ознакомления с ямскими учреждениями города. О результатах поездки дозорщик подал воеводе роспись. Воевода переслал его материалы в четь. Та, в свою очередь, написала две бумаги: одну — в Ямской приказ для утверждения статуса яма, другую — в Поместный о выделении земли. Когда приказы прислали свои ответы, судья Новгородской чети сделал доклад царю и от его имени уже послал наказ воеводе об устройстве яма. После организации стана четь послала память [23] В старину под словом «память» понималось извещение или напоминание. о том в Ямской приказ. С этой минуты псковский стан переходил в ведение Ямского приказа. Но это вовсе не значило, что охотники выходили из подчинения Новгородской чети. Они, как жители местности, находившейся под ее управлением, продолжали нести обычное тягло и платить различные поборы, в том числе и ямские деньги. Такая несуразность ни к чему хорошему не вела — псковские ямщики стали писать челобитные чуть ли не с первого дня существования стана.

Почтовую гоньбу в Путивль через Калугу первоначально держали разных чинов придворные люди. В 1661 г. приказ Большого дворца определил освободить их от почты. Рекомендовалось для почтовой гоньбы в Калугу и на близлежащие станы нарядить посадских жителей. О своем решении приказ послал две памяти: одну — в Ямской приказ с сообщением о том, что им отправлена в Калугу грамота о выборе новых почтарей, другую — во Владимирскую четь, чтобы она послала послушную грамоту подчиненному ей калужскому воеводе. Три приказа были в курсе происшедших изменений. В полном неведении оставался только Разряд, для нужд которого была создана скорая гоньба в Путивль. Да ему и не нужно было знать о смене состава калужского яма: он только пересылал корреспонденцию, а прогоны оплачивал Ямской приказ [73].

Взаимоотношения Ямского приказа с другими органами государственного управления были весьма сложны. Казалось бы, что тот приказ, который строил ям, должен был им ведать, но в таких случаях возникали те несообразности, о которых мы уже говорили. Поэтому постепенно все ямы европейской части России передавались в подчинение Ямского приказа. Исключение составляла только Сибирь. До первой четверти XVIII в. в двойном подчинении находились почтовые станы: в административном — от московского почтмейстера или соответствующего приказа, в финансовом — от Ямского приказа.

Все дела в Ямском приказе вершили судьи, так тогда называли управляющих приказом. Иногда один назначался первому «в товарищи». Глава приказа подписывал и представлял царю «сказки» (доклады). Его помощники дьяки (первоначально их было два, а в конце XVII — начале XVIII вв. — четыре или пять) составляли памяти городским воеводам и в другие управления. В подчинении дьяков состоял целый ряд подьячих, приставов и сторожей. Подьячие делились на верстанных и неверстанных. Первые получали жалованье от 1 до 24 руб. в год, вторые работали без жалованья, довольствуясь «доброхотными подарками» посетителей. Всех подьячих насчитывалось человек 20. Приставы получали рублей восемь и меньше, их было 3 —6 человек. 15 человек сторожей, выполняли полицейские функции — наказывали московских ямщиков, сажали их в тюрьму при приказе. За это сторожам платили, например, в 1675 г. по восьми рублей. Весь расход Ямского приказа в 1680 г. составил: на жалованье—150 руб., на бумагу, чернила, перья и на «приказный всякий расход» — 49 руб. В 1687 г. расходы были соответственно — 273 руб. 13 алтын и 75 руб. [74].

Сцена в приказе. Клеймо с иконы XVI в. ГИМ

До начала XVII в. круг вопросов, находившихся в ведении каждого из подьячих, ничем не ограничивался. Затем они стали заниматься каждый какой-нибудь четью: принимали от нее ямские деньги, выплачивали жалованье гонщикам. С 1671 г. назначаются сначала один, а затем два подьячих, которые рассчитывались только с почтарями. Деньги на жалованье им выделяли их сослуживцы из своих коробьев.

Во главе Ямского приказа стояли многие выдающиеся государственные деятели, имена некоторых мы уже упоминали. Дважды, в 1618–1619 и 1625–1628 гг., судьей приказа состоял знаменитый военачальник Дмитрий Михайлович Пожарский. По его рекомендации был выпущен известный читателю указ об освобождении ямщиков от «городового строения». Под его руководством разработали единые положения о ямском земельном наделе. Пожарский беспощадно боролся с анархией, царившей при выдаче подвод духовенству и служилым людям. Результатом его трудов стал указ Михаила Федоровича от 8 марта 1627 г., в котором он велел «давати подводы… по своему государскому уложению». Текст распоряжения занимает длинный столбец. Это своего рода роспись иерархии той поры. Не имеет смысла цитировать указ целиком, приведем только некоторые данные: все подводы давались с проводником. Митрополиты и бояре получали двадцать подвод, окольничьи — 15, думные дьяки, — 10, дьяки из приказов — 6. московские дети боярские — 4, а городовые — 2, псари конные — 2, а пешие — 1, трубники — 2, целовальники — 1 [75].

Судьями Ямского приказа были составлены два пункта главы «О мытах и о перевозах и о мостах», в Соборном уложении 1649 г., в которых излагаются правила проезда гонцов по территории России. В ту далекую эпоху всякий ехавший по дороге обязан был платить пошлины. До 1649 г. не освобождались от этого и гонцы. Новое уложение определило, чтобы «с гонцов никто нигде мыту и перевозу и мостовщины не имал». А если это нарушается, то вестники должны «бити челом государю. И по тем их сказкам на тех мытчиках и на перевозшиках и на мостовщиках мыто и перевоз и мостовщину доправити втрое, и отдати тем людем, у кого взято будет, да тем же мытчикам и перевозщикам и мостовщикам учини-ти наказание, бити кнутом» [48].

До 1670 г. Ямской приказ помещался в Кремле. Но «палаты, где были приказы, обветшали гораздо и порушились во многих местах, и сидеть в них за тем опасно». Поэтому 14 марта издали указ «дела перенести» на двор Ивана Андреевича Милославского [76], бывшего некогда судьей Ямского приказа. По данным исследователя истории Москвы И. М. Снегирева двор боярина находился в Замоскворечье 1771.