Александр Вигилев - История отечественной почты. Часть 1.

Самая интересная статья Глуховского договора — десятая. В ней гетману предлагалось устроить в украинских городах почту по московскому образцу. Для гоньбы следовало нанять местных жителей. Жалование почтарям должны были платить по уговору. В чем состоял уговор и какова была плата за гоньбу — неизвестно. В глуховском договоре только указывались источники финансирования устройства почты: «вполы (половину) платить из поборов Малороссийских городов, а другую половину великий государь укажет дать из Путивльских или из Севских доходов, чтоб в тех подводах учинить помощь». Гетман и старшина обещали «сыскивать охотников» [21].

Но русское правительство не стало дожидаться, пока в Запорожском войске найдутся охотники для почтовой гоньбы. Уже в ходе обсуждения статей договора стало очевидным, что «черкасские жители» не испытывают ни малейшего желания идти работать на почту. И поэтому в мае 1669 г. киевскому воеводе Г. А. Козловскому был отправлен указ об устройстве почтовых подстав по украинским городам. Воевода отвечал, что «в Малороссийских городах подвод против договорных статей не дают». Он предложил де киевскому войту и бургомистрам купить для почтовой гоньбы десять лошадей и нанять проводников. А войт сказал, что в Киеве «для почты охочих людей нет, а на покупку лошадей они дают десять рублей» [22].

30 июня Москва ответила: «И как к вам ся наша грамота придет, и вы б велели купить для скорые гоньбы из нашей великого государя казны десять лошадей, а деньги, которые у мещан взяты на подводы, велели им отдать с роспискою» [23]. В почтари царь приказал набрать стрельцов и солдат. Почтовые станы предполагалось учредить в Нежине и Батурине.

К сожалению, в архивах не сохранился оригинал отписки воеводы Козловского об устройстве украинской почты. Копии и выписки из этого отчета дают только схему устройства почтовой гоньбы. Многие интересные детали остаются в тени.

В Киеве, Нежине и Батурине устроили специальные дворы для приема почты и содержания лошадей. На первых двух находилось по пяти стрельцов и солдат с десятью лошадьми. На батуринской станции поставили севских ямщиков.

Уже 14 августа 1669 г. в украинские города, в которых стояли русские гарнизоны, к воеводам были отправлены приказы пересылать корреспонденцию «через установленную почту на купленных лошадях. А нарочных гонцов ис Киева, кроме нужных дел, отнюдь к Москве не посылать, да и с нужными делами посылали бы вы стрельцов, а начальных людей не посылать» [24].

Почтарь из Киева доезжал до Нежина, здесь на почтовом дворе он под расписку сдавал корреспонденцию. Отметка «сколько каких листов и писем и котора числа» делалась в особой «записной тетради». 28 августа 1669 г. вышел указ, обязывавший записывать также имена почтальонов. Раз в полгода эти документы отсылались в Москву, по ним производился расчет с ямщиками [25].

Некоторые из этих «записных тетрадей» сохранились в делах Разрядного и Малороссийского приказов. По ним можно с точностью установить, как ходила почта в Киев в 1669–1674 гг. Для летнего и зимнего времени график гоньбы можно представить следующим образом.

Почта из Москвы уходила по вторникам ночью, когда все приказы кончали работу, чтобы накопившиеся за день бумаги тотчас же отослать, не откладывая на завтра. Обычное время отправления почтаря — 23 час. [36] График гоньбы переведен на привычное для нас время. На другой день в 21 час она прибывала в Калугу, в Волхов — в 10 часов четверга и в тот же день в 19 час. — в Карачев. В восемь утра следующего дня почтарь приезжал в Севск, в 3 час. в субботу — в Путивль, в 16 час. того же дня — в Батурин. В воскресенье в 2.00 почта приходила в Нежин и в 17 час. того же дня ее встречали в Киеве. В обратный путь почта отпускалась в среду [26].

Весь девятисотверстовый путь от Москвы до Киева при нормальных условиях гоньбы почта проходила за 114 час. Бывали отклонения в ту или иную сторону на 2–3 час. В распутицу случалось, что почта проходила свой путь вдвое дольше, но такие опоздания не ставились никому в вину. Курьезный эпизод произошел летом 1671 г. Почта, отправленная из Москвы 16 июля, за 72 час. (скорость выше средней) доскакала до Путивля (600 верст), оставшиеся 300 верст до Киева она ползла около 60 час. Из-за чего произошла задержка — неизвестно.

Правительство очень внимательно следило за выполнением статей Глуховского договора. Была разработана даже специальная форма подорожной для гонцов. Кроме приказа обеспечивать посланного «лошедьми наскоро», там содержалось распоряжение: гонцу в «Малороссийских горедех никаких лишних подвод себе не имать и обид и насилия никакова никому отнюдь не чинить» [27].

До начала регулярной почты между Путивлем и Киевом, что впрочем случалось и после 14 августа 1669 г., гонцы из Киева ездили до Путивля или до Севска и там передавали свою корреспонденцию регулярной почте.

Когда гонца сопровождал проводник из Батурина, то, доехав до Путивля, посланный брал здесь новых лошадей, а украинских оставлял. Но случалось, что из-за нехватки ямщиков в Батурине коней давали без проводников. Тогда гонцу приходилось, получив в Путивле свежую лошадь, «малороссийскую подводу» доводить до Севска и там оставлять. Приемом и возвратом скакунов с Украины ведали служащие Ямского приказа, специально для того поставленные в Севске. На этот счет 7 мая 1669 г. киевскому и севскому воеводам была дана соответствующая инструкция: «А буде за теми лошедьми проводников не будет, и вы б тем гонцам велели отдавать в Севске ямскому прикащику и старостам имяно (лично). И ис Севска те лошади отсылать с ездоками в те городы, из которых городов у кого которая лошедь в подводы взята и отдавать имянно, чтоб в тех подводах от жителей малороссийских городов впредь ссоры и челобитья не было» [28]. Этот указ строго соблюдался с одним отклонением: обычно лошадей отправляли не со специальными ездоками, а с попутными людьми: гонцами и почтарями.

Попытки присвоить «малороссийскую подводу» пресекались жесточайшим образом.

30 апреля 1669 г. ехал в Москву из Остра стрелец Федор Аксенов. В Глухове он получил две ямские лошади без проводника. По существующему положению в Путивле ему дали дополнительные подводы и сопровождающего ямщика Дмитрия Рагозина. Приехав в Севск, гонец заявил, что одна лошадь взята на стане в Глухове, а другую он купил по дороге (русское правительство поощряло покупку «статейных» лошадей на Украине). Ему поверили, и гонец отправился дальше. Вскоре преступление раскрылось. Стрельца взяли под караул. На допросе Аксенов показал, что лошадь он украл в компании с проводником. Дмитрия Рагозина тотчас же доставили из Путивля в Москву. Друзей посадили в тюрьму, а затем били батогами, «чтоб подвод не имали и мимо Севска и Путивля подвод малороссийских городов не провозили, чтоб в том договорным статьям нарушения и противности не было» [29].