Антон Горский - Русское Средневековье

Уже во второй половине XVIII столетия, т. е. вскоре после появления понятия «феодализм» в западной исторической науке, оно стало прилагаться к русской истории. Коль скоро основным признаком феодального порядка в тогдашней историографии выступала вассально-ленная система, именно это явление было усмотрено на Руси. При этом с феодом (леном) одни авторы отождествляли русское «поместье» (форму условного, с обязательством службы, землевладения, возникшую в конце XV века), другие же — княжеские «уделы».

В отечественной историографии XIX столетия более обращалось внимание на специфику развития Руси, и термин «феодализм» к русской истории прилагался редко. Между тем в середине — второй половине XIX столетия в историографии западного Средневековья утвердилось представление о второй сущностной черте феодального строя (помимо вассально-ленной системы). Такой чертой, экономической основой феодализма была признана крупная земельная собственность, в терминологии исследователей, изучавших эпоху Средних веков, — «сеньория». В тот же период, в середине XIX столетия, в сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса было сформулировано широкое понятие феодализма — он стал рассматриваться как одна из социально-экономических формаций, т. е. как вся совокупность общественных отношений на определенном этапе развития человечества.

Но такое явление, как крупная земельная собственность, в русском средневековом обществе несомненно сушествовало. И вполне закономерно в начале XX столетия появилась концепция о наличии феодального строя на Руси. Ее автор, Н. П. Павлов-Сильванский, отстаивал мнение о наличии на Руси в XIII–XVI веках основных черт феодализма, признаваемых тогдашней наукой, — сеньории («боярщины», как он ее называл, т. е. земельной собственности бояр) и вассально-ленной системы.

В историографии советской эпохи было воспринято и распространено на отечественную историю марксистское представление о феодализме как общественно-экономической формации. Как главная его черта рассматривалось, в соответствии с представлениями, выработанными на западноевропейском материале, наличие крупной земельной собственности (о вассально-ленной системе стали говорить во вторую очередь, поскольку упор в ту эпоху делался на социально-экономическое развитие). Основные дебаты развернулись вокруг вопроса о времени становления феодализма на Руси. При этом конкретно-исторические представления о генезисе, возникновении феодализма были заимствованы у течения в науке о западном Средневековье — одного из направлений так называемой вотчинной теории: переход к феодализму в сфере социально-экономических отношений отождествлялся со сменой крестьянской общины как собственника земли сеньорией (в русском переводе — «вотчиной» [31] Такой перевод, впрочем, неточен, поскольку в домонгольский период «вотчиной» или «отчиной» называлось не частное крупное земельное владение, а любое владение, полученное от отца, в том числе княжеская волость (т. е. территория, которой князь управлял как глава государства, а не как частный землевладелец). Значение «частное земельное владение представителя знати» закрепляется за словом «вотчина» только в XIV–XV веках. ).

В 1930-е годы имели место две дискуссии об общественном строе Киевской Руси. Б. Д. Греков в 1932 году выступил с гипотезой об утверждении феодализма на Руси в IX–X веках. Другие исследователи (в том числе С. В. Юшков, С. В. Бахрушин), соглашаясь с Грековым в том, что на Руси шел генезис феодализма, полагали, что о его складывании можно говорить не ранее XI–XII вв. В конце 1930-х годов, под влиянием идей «Краткого курса истории ВКП(б)» было выдвинуто (неспециалистами по средневековой истории) предположение о рабовладельческом характере Киевской Руси. [32] Согласно «Краткому курсу» все народы должны пройти пять формационных стадий: первобытное общество, рабовладение, феодализм, капитализм, коммунизм. Отсюда убежденность, что Русь не могла миновать рабовладельческую стадию. Однако исследователи раннего Средневековья (причем как Греков, так и его недавние оппоненты) эту версию отвергли.

В результате к середине XX столетия в отечественной историографии возобладала точка зрения о феодализме на Руси начиная с домонгольского периода [33] Предпочтение, отданное ей тогдашними власть предержащими (зорко следившими за концептуальными спорами в исторической науке), возможно, было связано с тем, что при принятии версии о Киевской Руси как рабовладельческом обществе пришлось бы признать слишком заметное отставание ее в социально-экономическом развитии от стран Западной Европы, где уже господствовал феодализм. . По схеме Грекова, уже в IX–X веках существовало крупное частное землевладение — феодальные вотчины, соответствующие западноевропейским сеньориям. Грековская концепция надолго вошла в учебники, но… очень недолго продержалась в науке. Причиной было ее очевидное несоответствие сведениям источников.

Дело в том, что для IX века нет никаких сведений о наличии на Руси крупного частного землевладения. Для середины — второй половины X века имеются только единичные известия о «селах», принадлежащих киевским князьям. Для XI столетия есть данные, позволяющие говорить о развитии княжеского землевладения, и лишь единичные сведения о появлении земельных владений у бояр и церкви. Для XII века таких сведений больше, но ненамного.

Между тем не вызывало сомнений, что если не в IX, то в X столетии уже налицо существование Руси как государства. А государство, согласно господствовавшему (марксистскому) взгляду, возникает там и тогда, где и когда возникают общественные классы (что в принципе верно: говорить ли о «классах», общественных «слоях», элите и т. п., в любом случае очевидно, что государство появляется при наличии в обществе существенного социального расслоения). Итак, государство есть, а феодализма в его привычном понимании (т. е. сеньориального строя) нет… Это противоречие требовало объяснения. В рамках «классической» (западноевропейской) модели феодализма такого объяснения не находилось.

В «постгрековский» период появилось два ответа на указанное противоречие. Первый можно резюмировать таким образом: у нас тоже был феодализм, но «другой», не такой, как в Западной Европе, «неклассический». Второй ответ: раз древнерусские реалии не соответствуют «классической» модели феодализма, значит, у нас был не феодализм.

Первый ответ прозвучал раньше второго, еще в начале 1950-х годов, одновременно с выходом последнего издания книги Грекова «Киевская Русь». Его сформулировал Л.B. Черепнин. Он в 1953 г. выдвинул тезис о господстве на Руси в X–XI веках не частновотчинной собственности, а «верховной собственности государства» (термин был взят у Маркса, который прилагал его к восточным средневековым обществам). Проявлением ее Черепнин считал взимание государственных податей, среди которых, по источникам, главное место занимала подать поземельная — дань. В своей итоговой работе по общественному строю средневековой Руси 1972 году Черепнин исходил из того, что частная и государственная формы собственности возникают одновременно, но на «раннефеодальном» этапе преобладает верховная государственная собственность. Тезис о господстве в Киевской Руси «государственно-феодальных» отношений был с теми или иными модификациями принят многими исследователями (в том числе В. Л. Яниным, М. Б. Свердловым, Б. А. Рыбаковым).