Антон Горский - Русское Средневековье

С одной стороны, появляются работы, в которых под формированием Древнерусского государства понимается исключительно деятельность норманнов в Восточной Европе, а участие славян в этом процессе практически игнорируется. Работы такого рода выходят как в зарубежной историографии (К. Хеллер, Дж. Шепард, Г. Шрамм, не говоря уже о дилетантах типа Р. Пайпса), так и в отечественной (Р. Г. Скрынников, с оговорками — В. Я. Петрухин). Такой подход являет собой по сути пренебрежение научными результатами, достигнутыми современной славистикой, из которых следует, что на всей славянской территории после славянского Расселения VI–VIII веков складываются устойчивые политические (а не племенные в классическом смысле) образования («славинии»), на основе которых и шли процессы формирования государств (см. об этом главу 1 настоящей книги).

С другой стороны, возрождается точка зрения, свойственная «старому антинорманизму», — что варяги не были скандинавами. Если в 1970–1980-е годы ее отстаивал практически один А. Г. Кузьмин, то ныне на подобных позициях стоит целая группа авторов (А. Н. Сахаров, В. В. Фомин и др.). Этот феномен может вызвать удивление, поскольку в течение XX столетия был накоплен значительный материал (в первую очередь археологический), оставляющий ныне намного меньше сомнений в тождестве варягов и норманнов, чем на рубеже XIX–XX вв. (а точнее, не оставляющий никаких сомнений [11] Не случайно среди противников отождествления варягов с норманнами нет ни одного археолога, равно как и ни одного языковеда. ). На территории Руси зафиксированы многочисленные погребения конца IX–X века, захороненные в которых люди были выходцами из Скандинавии (об этом говорит сходство погребального обряда и инвентаря с теми, которые известны из раскопок в самих скандинавских странах). Они обнаружены и на севере Руси (район Новгорода — Ладоги), и на Среднем Днепре (район Смоленска), и в Среднем Поднепровье (район Киева и Чернигова) — т. е. там, где располагались главные центры формирующегося государства. По своему социальному статусу эти люди были в основном знатными воинами, дружинниками. Чтобы отрицать в такой ситуации «норманство» летописных варягов (а летописи этим термином — «варяги» — именуют как раз дружинников иноземного происхождения), надо допускать невероятное: что о воинах — выходцах из Скандинавии, от которых остались археологические свидетельства их пребывания в Восточной Европе, письменные источники умолчали, и наоборот — те иноземные дружинники (не-скандинавы), которые в летописях упоминаются под именем «варягов», почему-то не оставили следов в материалах археологии… [12] Не случайно у археологов суждения противников тождества варягов с норманнами вызывают лишь саркастический смех: как иначе могут реагировать на них люди, каждый полевой сезон обнаруживающие все новые захоронения со скандинавскими чертами?

Столь явное несоответствие тезисов нынешних адептов «старого антинорманизма» современному уровню научных знаний естественно ведет к попыткам объяснить феномен возрождения отрицания тождества варягов с норманнами причинами, лежащими вне науки. [13] См.: Котляр Н. Ф. В тоске по утраченному времени // Средневековая Русь. Вып. 7. М., 2007. Однако вряд ли такое объяснение исчерпывающе. Представляется, что отчасти этот возврат к «старому антинорманизму» провоцируется своего рода «победной эйфорией» представителей противоположной крайности, объявляющих (уже в духе «старого норманизма») норманнов единственной государствообразующей силой в Восточной Европе. По сути же сторонники обеих крайних точек зрения — и те, кто отрицает, что варяги были норманнами, и те, у кого государство Русь является исключительно результатом деятельности скандинавов — подменяют реальную проблему роли неславянских элементов в генезисе древнерусской государственности прокламированием давно опровергнутых развитием науки положений. При внешней противоположности суждений и те и другие сходятся в основополагающем — государственность к восточным славянам была привнесена извне.

Что же говорят о роли варягов в возникновении государства Русь исторические источники?

Согласно древнейшим русским летописным памятникам — так называемому Начальному своду конца XI века (текст его донесен Новгородской первой летописью) и «Повести временных лет» (начало XII в.) — около середины IX столетия [14] Летописные даты за IX столетие условны: они реконструировались летописцами с опорой на отрывочные данные, в первую очередь из византийских источников. Если «Повесть временных лет» дает ставшую хрестоматийной дату «призвания» Рюрика — 6370 год от сотворения мира (т. е. 862 год от Рождества Христова), то в более раннем Начальном своде все события от «призвания» до утверждения Игоря и Олега в Киеве описаны под 6362 (854) годом. в наиболее развитых «славиниях» Восточной Европы — у словен в Новгороде и у полян в Киеве — к власти пришли князья варяжского происхождения: в Новгороде Рюрик, в Киеве — Аскольд и Дир. Рюрик был призван на княжение словенами, кривичами и финноязычной общностью (по Начальному своду — мерей, по «Повести временных лет» — чудью) после того, как эти народы изгнали варягов, бравших ранее с них дань. Затем (по «Повести временных лет» — в 882 году) преемник Рюрика Олег (по версии Начального свода — сын Рюрика Игорь, при котором Олег был воеводой) захватил Киев и объединил северное и южное политические образования под единой властью, сделав Киев своей столицей.

Летописные рассказы отстоят от описываемых событий более чем на два столетия, многие их известия явно основаны на легендах, устных преданиях. Встает естественный вопрос, насколько достоверна донесенная летописными памятниками информация о событиях, происходивших в IX веке. Проверить это могут помочь, во-первых, сведения иностранных источников, во-вторых, данные археологии.

Как уже говорилось, с конца VIII века у скандинавских народов начинается так называемое движение викингов — военные набеги норманнских дружин на соседние территории континентальной Европы, иногда приводившие к оседанию викингов (как называли участников таких предприятий) на тех или иных территориях (например, в Нормандии на севере Франции и на юге Италии). С IX века археологически прослеживается присутствие выходцев из Скандинавии на севере Восточной Европы, в X столетии — и на юге, в Среднем Поднепровье. Самое раннее письменное известие, упоминающее политическое образование под названием Русь , оказывается определенным образом связано со скандинавами. Послы правителя «народа Рос», прибывшие, согласно известию так называемых Вертинских анналов, ко двору франкского императора Людовика Благочестивого в 839 году, оказались, как выяснилось после проведенной проверки, «свеонами» (шведами). В письме франкского императора Людовика II византийскому императору Василию 871 году правитель Руси именуется «каганом норманнов», что говорит о его скандинавском происхождении. Таким образом, нет достаточных оснований сомневаться в летописных известиях, согласно которым около середины IX века в двух самых развитых восточнославянских славиниях — у полян в Киеве и у словен в Новгороде — к власти пришли правители норманнского происхождения.