Игорь Можейко - Тайны античного мира

Оказалось, что город лежал на длинной песчаной косе, которая тянулась вдоль берега реки По.

Город точно отвечал описанию географа Страбона: «Деревянный город, вдоль и поперек пересеченный каналами; передвигаться по нему можно лишь по мостам и на лодках».

Вместе с мелиораторами археологи участвовали в осушении древнего болота. Тогда на поверхности стали ясно видны остатки домов и даже сваи, на которых некогда стояли дома.

До сих пор в Спине ведутся раскопки. Конечно, находок не так много, как надеялись, потому что город погрузился в болото, да и оставили его жители не внезапно, а постепенно, забирая с собой все ценное.

Но археологи не теряют надежды найти в Спине надписи, и хорошо бы двуязычные.

Порой бывает, что беда, катастрофа, которая привела к смерти многих людей, для ученых оказывается лучшей помощницей.

Так случилось с римскими городами Помпеи и Геркуланум.

Они погибли внезапно, в мгновение ока, и потому почти две тысячи лет назад, 24 августа 79 года, время в них остановилось.

Эти города лежали на склонах громадного вулкана Везувий, рядом с нынешним итальянским городом Неаполь. Помпеи были довольно большим городом, Геркуланум же был невелик, но считался престижным местом отдыха богачей. К тому же оба города были портовыми.

Их гибель произошла на глазах многих людей. В бухте находилось немало судов, с которых можно было наблюдать катастрофу.

Очевидцы рассказывали, что день обещал быть жарким, парило, над вершиной Везувия скапливались облака. Сам вулкан казался мирным и заснувшим навсегда – зелень лесов и кустарников покрывала его до самой вершины.

В Помпеях было шумно – в центре города на главной площади шли работы: рабочие достраивали рынок и храмы, поврежденные землетрясением несколько лет назад... К рынку стекались повозки с виноградом, молодым вином и фруктами из окрестных садов.

И вдруг земля вздрогнула.

Над вершиной Везувия показался клуб дыма, который быстро рос, закрывая небо. Стало темнеть.

Как ни странно, жизнь в городе продолжалась. Вулкан порой курился и раньше, но потом засыпал снова.

Паника началась, когда облако накрыло город и по крышам и мостовым, щелкая, как градины, начали молотить камешки лапилли [1] Лапилли – мелкие вулканические выбросы. , посыпался пепел, покрывая серым слоем красные крыши и белые стены домов.

Люди спешно собирали вещи, связывали в узлы самое ценное, некоторые спешили к морю, чтобы нанять лодку. Но большинство жителей Помпей остались в городе. Они укрывались от пепла и камней в подвалах, надеясь переждать эту неприятность.

Но бедствие не кончалось.

Спаслись только те, кто первым добежал до моря и смог отыскать лодку.

Постепенно черная туча заволокла все небо. Стало трудно дышать, воздух наполнился ядовитыми газами, а слой лапилли становился все толще – вот уже под ним скрылись одноэтажные дома.

Тогда те жители Помпеи, которые прятались в подвалах, решили бежать к морю. Они выбирались через крыши, в кромешной тьме, утопая в горячем гравии, задыхаясь, брели к воде. И тут сверху посыпался раскаленный пепел...

Серые фигуры в сером городе под черным небом... А ведь всего несколько часов под солнцем грелся веселый белый город.

Всю эту жуткую сцену наблюдал римский ученый Плиний Младший, находившийся в тридцати километрах от Помпей на том берегу бухты. Он писал, что мрак был подобен «темноте запертого подвала». Тьма рассеялась только через три дня.

К тому времени Помпеи были погребены под шестиметровым слоем пепла и камней. В городе погибло четыре пятых населения. Мало кто спасся и из Геркуланума.

О Помпеях не то чтобы забыли, о гибели города говорили и даже примерно представляли, где он находился, но уже давным-давно на тех местах выросли деревни, на плодородной почве, бывшем пепле, раскинулись виноградники и сады.

Но XVIII век стал веком просвещения. В Европе, а в первую очередь в Италии, появились коллекционеры и знатоки Античности. Правда, в ту пору под словом «музей» подразумевалось нечто совсем другое, нежели сегодня. Никого в эти музеи не пускали, потому что они были собственностью королей или вельмож. Одним из первых знаменитых коллекционеров стал неаполитанский король Карл III, который собрал в своем дворце сотни скульптур, найденных в Италии, и больше всего боялся, как бы их не увидел посторонний.

Самому знаменитому из знатоков древностей, археологу и писателю Винкельману, удалось хитростью проникнуть в музей короля, и он описал в своем труде некоторые статуи. Их величество были крайне недовольны поведением ученого, и ему запретили появляться в Неаполе. В 1768 году в Неаполь попал немецкий путешественник Вайнлиг. Ему удалось получить разрешение попасть в музей, а что было дальше, он описывает так: «Здесь даже не разрешают долго смотреть на произведение искусства, чтобы не успеть его запомнить, а уж о том, чтобы вытащить карандаш или блокнот, и мечтать не приходится. У меня родилась безумная идея воспользоваться ручкой лорнета, чтобы нацарапать на подкладке моей шляпы узор на мозаичном полу. Но мне пришлось это делать с крайней осторожностью. Я убежден, что, если бы хранитель увидел меня за этим занятием, он бы вырвал подкладку из шляпы».

Вельможи и короли, прослышав об успехах своих соседей, тоже принимались собирать древности. А раз есть спрос, то появляются и охотники. Так что середину XVIII века считают датой рождения археологии.

Разумеется, охотников за античными произведениями искусства не интересовали горшки или инструменты. Статуи и фрески – вот что можно было продать заказчику.

Вот тогда и начались раскопки Помпей. Именно Помпеи, а не Геркуланума, потому что Геркуланум был залит многометровым слоем лавы, которая с веками стала камнем, а Помпеи погребены под пеплом, мягким и податливым.

Археологи начали вгрызаться в пепел. И оказалось, что большой римский город, погибнув в несколько часов, сохранился под слоем пепла. Все, что не поддалось температуре – камень, керамика, мостовые, стены домов и даже фрески на стенах, – сохранилось. Дерево, кожа и прочие горючие материалы исчезли.

Но и того, что осталось, хватило, чтобы разгадать многие тайны жизни горожан. Ведь многие детали быта, то, что нам кажется обыкновенным, пропадают для потомков без следа.

Давайте представим, что кто-то через две тысячи лет будет вести раскопки в Москве. Ему будет куда легче узнать о знаменитых и всеми путешественниками описанных вещах и зданиях. Вот найдет он конный памятник и прочтет золотые буквы, выбитые на постаменте. И сразу скажет: «Ах, это же памятник маршалу Жукову!» Или: «Это же монумент Юрия Долгорукого!» А если памятник окажется пеший, то станет ясно – это Пушкин или Тимирязев.