Шарль де Голль - Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946

2. Генерал Жиро настаивал, чтобы следователю, занимающемуся его делом, не мешали работать по собственному усмотрению и в полном объеме. Я дал ему в этом твердое обещание от Вашего имени и от своего.

3. Покинув его, я пригласил военного юриста, ведущего следствие, которому я сообщил Ваше и мое настоятельное желание раскрыть правду и найти не только исполнителей преступления, но и их подстрекателей… Генерал Ронен получил такие же инструкции…

Правительство, возглавляемое генералом де Голлем, состоит из:

Государственный министр: премьер-министр Жанненэ

Министр юстиции: г-н Ф. де Ментон

Министр иностранных дел: г-н Ж. Бидо

Министр внутренних дел: г-н А. Тиксье

Военный министр: г-н А. Дьетельм

Морской министр: г-н Л. Жакино

Министр авиации: г-н Ш. Тийон

Министр национальной экономики: г-н П. Мендес-Франс

Министр промышленности: г-н Р. Лакост

Министр сельского хозяйства: г-н Танги-Прижан

Министр снабжения: г-н Жакоби

Министр здравоохранения: г-н Ф. Бийу

Министр по делам колоний: г-н Плевен

Министр труда и социального обеспечения: г-н А. Пароди

Министр транспорта и общественных работ: г-н Рене Мейер

Министр почт и телеграфов: г-н Огюстен Лоран

Министр национального образования: г-н Капитан

Министр по делам военнопленных: г-н А. Френэ

Министр финансов: г-н П.-А. Тетжен

Министр по делам Северной Африки: генерал Катру.

В течение восемнадцати дней, истекших с того времени, когда владевший Парижем враг капитулировал перед нашими войсками, французскую нацию захватила волна радости, гордости, надежды. Страна и весь мир стали свидетелями того, как потрясение, которое принесло Освобождение и которое охватило пять шестых нашей территории и столицу, продемонстрировало и волю к борьбе, и энтузиазм, и мудрость нашего народа. Если где-то еще и оставались люди, сомневающиеся в том, чего жаждала в действительности угнетенная нация и в ее способности превозмочь саму себя, я думаю, что сейчас они окончательно в этом разобрались.

Во всяком случае, сегодняшнее собрание, организованное Советом, который вдохновлял и координировал на местах борьбу против узурпаторов и против врага, рискуя жизнью и ценой огромных потерь, само стало прекрасным символом. Вместе с Национальным советом Сопротивления, которому я адресую благодарность правительства и всей страны, здесь собрались одновременно представители основных государственных институтов, люди различного происхождения и различных взглядов, которые боролись в первых рядах. И кто же не заметит, что эта лучшая часть французского общества охвачена единым порывом и одной целью? Мне трудно найти более знающую и более достойную аудиторию, чтобы говорить перед ней о настоящем и будущем страны, как я делаю это сейчас.

Вот наконец уничтожена военная мощь Германии, которая, опираясь на исключительную способность воевать, работать и страдать великого, доведенного до фанатизма народа, при поддержке амбициозных личностей, использующих пораженческие настроения, а иногда и предательство руководителей некоторых народов, которые она желала поработить, пользуясь разобщенностью свободолюбивых государств, попыталась захватить власть над миром. Здание, брешь в котором пробивали долгие месяцы и годы, в этот раз было атаковано силой и мужеством и дрогнуло до основания. На горизонте уже виден луч победы.

Чтобы добиться такой победы, какой она должна быть, то есть полной и окончательной, потребуются новые усилия, ценой которых будет кровь. Но каковы бы ни были преграды и сроки, отныне признано, что Франция должна участвовать в победе.

От всей души мы воздаем почести тем храбрым славным народам, которые добиваются ее вместе с нами. Мы признательны Британской империи, которая, как и мы, обнажила меч 3 сентября 1939, вместе с нами пережила неудачи 1940, а затем практически в одиночку спасала Европу своей решимостью и которая сейчас вместе с нами победоносно шагает по нашей земле в ожидании, что мы вместе окончательно разгромим общего врага на его территории.

Мы отдаем дань уважения Советской России, которая видела в ходе агрессии 1941, как немецкие армии дошли до стен Ленинграда и Москвы, проникли в глубь Кавказа, но которая смогла почерпнуть в замечательном мужестве своего народа, в доблести своих бойцов и в организации своих огромных ресурсов необходимые энергию и средства, чтобы изгнать захватчика и разбить в страшных сражениях его основные боевые силы.

Мы выражаем признательность Соединенным Штатам Америки, что, будучи атакованными в свою очередь в декабре 1941 и отдав почти весь Тихий океан, смогли стать мощной военной державой и провести за морями крупнейшие военные операции, вернувшие Европу к жизни, одновременно вырвав у Японии базы, с которых скоро начнут метить в ее сердце.

Наша признательность обращена к мужественным польскому, чехословацкому, бельгийскому, голландскому, люксембургскому, норвежскому, югославскому, греческому народам, которых полностью накрыла страшная волна, но которые, как и мы сами, никогда не отчаивались и теперь тоже дождались зари освобождения.

Но если такой народ, как наш, привыкший к великим бедам и великой славе, умеет признать, что каждое из государств, входящих вместе с ним в армию свободы, достойно заслужило его дружбу и уважение, то он также может судить о самом себе и оценить не преувеличивая свою роль в будущей совместной победе.

Конечно, мы испытали слишком много страданий, чтобы забыть наш разгром в начале войны. Мы знаем, что мы плохо подготовлены к современным способам ведения войны, что мы еще не оправились от огромных потерь, которые понесли, не щадя себя в последней войне. Мы, будучи практически отрезанными от авангарда демократии и не имея для защиты ни спасительных морей, ни огромных пространств, оказались захлестнутыми немецкими военными силами и очутились в плачевном материальном и моральном состоянии, позволившем пораженчеству и предательству сковать нашу волю к победе. И все же мы были в строю с 3 сентября 1939! И когда в 1940 все танки, пушки и самолеты, что имелись у Германии, были брошены против нас и вгрызались в нашу плоть, они не вгрызались в плоть других! Затем, невзирая на угнетение, тьму одиночества, лживую пропаганду, приверженность узурпаторов государственной власти к рабскому повиновению, никогда огромное количество французов не считало поражение окончательным, и наши знамена всегда реяли над полями сражений. Сразу после разгрома нация начала медленное и тяжелое восхождение, поднявшее ее из пропасти. Пламя французского Сопротивления не должно было погаснуть, и оно не погасло.