Шарль де Голль - Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946

Прошу вас сообщить, какие санкции вы предприняли или предлагаете предпринять в отношении префекта Аверона, поскольку мне ясно, что он не справился со своими должностными обязанностями.

Примите, уважаемый господин министр, уверения в моем сердечном к вам уважении.

Среди всех точек на земле, какие выбрала судьба, чтобы оставить свой отпечаток, Париж во все времена был самой символичной. Особенно это относится к тем историческим моментам, когда на земле Франции решалась судьба Европы и тем самым всего мира. Париж был таковым, когда город Святой Женевьевы [129] Святая Женевьева — покровительница Парижа с тех времен, когда поддержала дух его защитников во время осады города гуннами во главе с Аттилой в 45. — Прим. пер. , заставив отступить Аттилу, объявил о победе на Каталонских полях и о спасении Запада. Он был таковым, когда Жанна д'Арк, предприняв штурм ворот Сент-Оноре, предсказала, что французские земли вновь объединятся и станут независимыми. Он был таковым, когда Генрих IV, чтобы восстановить государство в его столице, под его стенами положил конец религиозным войнам и показал христианскому миру, потрясенному страшной борьбой, что путь к спасению лежал через терпимость. Он был таковым, когда Учредительное собрание трех сословий объявило о принятии Декларации о правах человека перед страной и всем миром. Он был таковым, когда сдача Парижа в январе 1871 закрепила триумф прусской Германии и возвестило об амбициях новой Германской империи. Он все еще оставался таковым, когда в великие дни сентября 1914 армии Жоффра и Галльени, сражаясь на Марне за французскую столицу, обеспечивали тем самым всем свободным народам победу справедливости и права. Париж, увы, был таковым, когда в 1940 беззащитным пал в руки врага, когда крушение французской цитадели подвергло свободу Европы смертельной опасности и угроза распространилась на весь мир.

Поэтому роль Парижа в последней битве Франции приобретает особую значимость. В то время, как союзнические и французская армии в жестоких боях в Нормандии и Провансе расчищали себе дорогу к сердцу плененной страны, а наши внутренние силы сдерживали врага во многих точках нашей земли, не было в мире ни одного человека, который бы не спрашивал себя: «Что будет делать Париж?» Конечно, никто не сомневался, ни среди врагов, ни среди друзей, что четыре года угнетения не смогли сломить душу столицы, что предательство было лишь грязной пеной на чистой поверхности, что улицы, дома, заводы, мастерские, конторы, стройки Парижа видели, как совершались ценой расстрелов, пыток и тюрем героические подвиги Сопротивления. Но с того момента, как человечество узнало, что армии союзников вступили на землю Франции, сотни и сотни миллионов людей обратили свои мысли к городу, ожидая от него блистательных действий, каким он во все века отвечал на происходящие события.

И Париж проявил себя. Таким шагом стало его освобождение, начатое собственными силами, завершенное при поддержке французских частей и освященное огромным энтузиазмом объединившегося народа. Но по игре случая освобождение Парижа приобрело такой характер, что о нем в истории Франции будет написано как о совершенном шедевре и, я даже осмелюсь сказать, чудесном спасении.

Ведь все мы, французы и француженки, жившие в течение четырех лет в ненависти и унижении, но ведущие борьбу и в страданиях не прекращавшие мечтать об освобождении Парижа, трудиться для того, чтобы оно свершилось не только в наших сердцах, но и силой нашего оружия, желать, чтобы оно стало этапом нашего реванша за поражение и наши беды, теперь мы можем громко сказать, что наше желание исполнилось.

Бои, начатые на острове Сите, древнем сердце Парижа, его доблестной полицией, были затем перенесены на двадцать его округов внутренними силами, которые ежечасно формировались вокруг выбранных командиров и в задолго подготовленных ячейках. Руководство борьбой, в соответствии с выработанным планом, взял на себя комиссар правительства Республики при поддержке Национального совета Сопротивления и Парижского комитета освобождения, объединявших братское содружество опытных бойцов различного происхождения и разных взглядов. Немцы не могли пройти по нашим улицам, площадям и бульварам, где постепенно выросло множество баррикад и завязывались перестрелки, были взяты силой опорные пункты, удерживаемые оккупантами, взяты в осаду их гарнизоны, укрывшиеся на базах, превращенных в крепости. Появление французской танковой дивизии, пришедшей с берегов озера Чад на берега Орны через пустыни и моря после четырех лет сражений, потерь и славы, было как раз вовремя, чтобы ринуться на помощь Парижу, прорвать пояс обороны врага в южных пригородах и, бок о бок с бойцами Парижа, загнать его под защиту его укреплений, вынудить сдаться, затем уничтожить или обратить в бегство подкрепления, пришедшие к нему с севера страны. Наконец, под развевающимися трехцветными флагами, водруженными на всех окнах, и среди невиданного водоворота радости и национальной гордости с триумфом вновь воцарилось в своей столице республиканское государство. Все это прошло, сцена за сценой, акт за актом, как хорошо поставленная драма. В освобождении Парижа было все, что требовалось, чтобы оно показало себя достойным Франции.

Именно тогда внезапно обрели смысл и значимость все испытания, пережитые в течение долгих страшных лет теми, кто решил не слушать призывы к отказу от национальных интересов, все подвиги, совершенные в тени для ослабления врага, все мучения, вынесенные за Францию в застенках и на виселицах. Именно тогда проявили себя результаты усилий, совершаемых с июня 1940 с целью поддержать Францию в войне, чтобы спасти ее честь, собрать страну в единой воле к победе, чтобы сохранить ее единство, преобразовать ее мощь во имя обеспечения ее будущего. Именно тогда воздалось за кровавые раны тех простых солдат, что собирались со всех уголков империи из месяца в месяц, батальон за батальоном, для сражений в Африке, Италии и Франции, и тех, кто поднялся в метрополии на борьбу в рядах партизан и для участия в боях за освобождение; все они собрались, похожие друг на друга с Лотарингским крестом на груди, чтобы создать еще раз великую французскую армию. И мы видим, как эта армия возрождается сегодня с юным пылом и под старыми знаменами. В этот момент она форсирует Рейн между Базелем и Шпейером, удерживая фронт в Альпах, на Атлантическом побережье, громя японцев в Индокитае.

Но в то время, как над Европой, лежащей в руинах, истекающей кровью и слезами, изнуренной лишениями, раскрывает крылья Победа, когда армии наносят решающий удар, когда все те, кого разлучила буря войны, объединяются в мыслях в ожидании встречи, Франция начинает ясно понимать, какое усилие ей потребуется, чтобы восстановить все, что разрушила в ней эта война, начатая тридцать лет назад.