Шарль де Голль - Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946

На все это их сторонники отвечают, что Национальная ассамблея, предусмотренная конституцией 1875 и формируемая объединением Палаты депутатов и Сената, будет иметь все средства для начала конституционной реформы. Но не будет ли рискованно ожидать, что по собственной воле и при отсутствии прямого давления событий данные институты согласятся на полное и глубокое преобразование? Я добавлю, что для того, чтобы иметь шанс возбудить в нации ту веру в конституционные начала, о которой я только что говорил и без которой можно будет создать лишь слова на бумаге, не имеющие никакой силы, необходимо, по моему мнению, сделать так, чтобы процедура, которая будет применена в деле создания конституции, соответствовала бы психологии страны. Я убежден в том, что эта психология проникнута духом обновления, и если бы это было не так, то Франции при любых условиях оставалось бы лишь постепенно приходить в упадок. Вот почему серьезные сомнения юридического плана, заставлявшие меня иногда в мыслях склоняться, и я это признаю, в пользу восстановления системы, существовавшей на июнь 1940, исчезли перед лицом политической, моральной и национальной необходимости и, я добавлю, как только что сказал господин председатель Комиссии по делам заморских департаментов, перед лицом соображений, относящихся к существованию Французского Сообщества.

Что же касается создания Ассамблеи как высшего органа, обладающего всеми полномочиями государственной власти, то я убежден, что она ввергнет страну в тяжелейшую смуту и от одного злоупотребления за другим приведет в пропасть и саму демократию. К тому же, среди тех, кто вначале, казалось, допускал в принципе ее существование, многие, однако, считали необходимым на практике установить границы прерогатив и срока полномочий такой Ассамблеи, а также регламент сохранения равновесия между ветвями власти. Но я так и не смог выяснить, какой же орган или какое совещание были бы достаточно компетентными для того, чтобы сегодня установить эти пределы и эти нормы и заранее вменить их в обязанность еще не избранной Ассамблее. Фактически и по праву только страна может определить условия, в которых будут действовать органы власти в переходный период, когда, избрав своих представителей для создания конституции, она еще не будет иметь ее.

Поэтому правительство, в силу обстоятельств являющееся единственно способным взять на себя инициативу обращения к народу, считает необходимым передать на его усмотрение урегулирование этой проблемы. Во-первых, речь идет о том, чтобы предложить стране при определении срока полномочий Ассамблеи и ее законодательной правоспособности по трем основным направлениям: бюджета, договоров, структурных реформ — привести Ассамблею к необходимости сконцентрировать свою деятельность на основном предмете, то есть выработке конституции. Ведь в конце концов, с того момента, как народ во всеуслышанье объявит свою волю, самым важным станет создание институтов, в рамках которых будет осуществляться ее деятельность. Если не приступить к этому в кратчайшие сроки, мы окажемся — я в этом глубоко убежден — ввергнутыми в авантюру.

Затем следует сделать так, чтобы исполнительная власть исходила от самой Ассамблеи, которая изберет главу правительства, и так, чтобы эта власть обладала на короткий период до вступления в силу новой конституции второстепенными законодательными полномочиями, от которых в любом случае стоит освободить все будущие ассамблеи, если мы хотим направить их силы на проведение основных крупных реформ, а также имела бы гарантии стабильности, без которых отныне невозможно вести речь о правительстве.

Здесь мы касаемся, и все это понимают, основного момента не только на несколько месяцев переходного периода, о котором мы говорили, но и в целом для всей совокупности наших будущих государственных институтов. Я не думаю, что во Франции можно найти много людей, не порицающих абсурдную систему, благодаря которой до 1940 каждый день судьба правительства Республики могла быть поставлена под вопрос. Во что могли обойтись стране потери от этой постоянной угрозы, висевшей над теми, кто брал на себя бремя власти, этого почти хронического состояния кризиса, а также политических торгов вне и интриг внутри самого Совета министров, являвшихся следствием всего происходящего, исчислить невозможно. Вчера я сказал, что с 1875 по 1940 у нас было 102 правительства, тогда как в Великобритании их было 20, а Соединенные Штаты прожили при 14 президентах. В прошлом году великий президент Рузвельт сказал мне следующее: «Представьте себе, что мне, президенту Соединенных Штатов, много раз не удавалось вспомнить, кто являлся главой правительства Франции!» Завтра еще больше, чем вчера, деятельность государства потеряет всякую преемственность, а для французской демократии не станет будущего, если подобные условия будут сохранены. Приходу режима Виши во многом содействовало то отвращение страны к таким политическим играм, которым она долгое время была свидетелем и которые так пагубно сказались на деятельности государства!

Несомненно, что ответственность исполнительной власти должна быть полной. Но почему к ней должны обращаться произвольно по любому поводу и в любое время? Почему не допустить, что на период выработки конституции и до того дня, когда сама конституция будет определять нормы деятельности в этой области, Ассамблея, выбрав для формирования и руководства правительством кого-то, кому она доверяет, могла бы дать ему все полномочия на несколько месяцев, сохранив за собой право решения в основных законодательных вопросах? В союзе пяти великих держав, в котором, несмотря на необоснованную задержку, наша страна заняла свое место и который будет реорганизовывать ради сохранения мира нашу планету, потрясенную войной, будет ли Франция еще раз единственной страной, представители которой находятся в постоянной зависимости от малейших колебаний Ассамблеи? Можно прийти в отчаяние, если после стольких уроков мы опять вернемся к подобной системе!

Для того, чтобы консультации со страной не выглядели, я не скажу, плебисцитом, ибо это обратный случай, но выражением мнения одного правительства, именно вам надлежит заняться этим. Присоединитесь к правительству! Встаньте за него! Сделайте так, чтобы в момент, когда оно спросит мнение нации и обратится с просьбой одобрить регламентацию деятельности государственной власти на переходный период, которая на этот раз, прямо или косвенно, будет зависеть только от всеобщего голосования, правительство бы опиралось на ваше принципиальное согласие! Как можно отрицать важность и благотворность для настоящего и будущего такого единения?