Шарль де Голль - Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946

Сталин вначале коснулся вопроса о правительстве, которое должно быть установлено в Варшаве. Он говорил об этом резко, слова его были полны ненависти и презрения к «людям в Лондоне», при этом он возносил хвалу Люблинскому комитету, сформированному под эгидой СССР, и утверждал, что в Польше ждут и желают только его. Он обосновывал этот выбор, который, если ему верить, сделал бы польский народ, причинами, явно демонстрировавшими его собственную предвзятость. «В битве, которая освободит их страну, — заявил он, — поляки не видят места для реакционного правительства в Лондоне и армии Андерса [48] Андерс Владислав (1892–1970), польский генерал, в 1941–1942 командовал Польской армией, сформированной для борьбы против фашистской Германии на территории Советского Союза; в августе 1941 были сформированы штаб армии в Бузулуке, 5-я пехотная дивизия в Татищеве, 6-я пехотная дивизия в Тоцком, запасной полк в поселке Колтубановский. В феврале 1942 Польская армия была переброшена в район Ташкента, в августе 1942 по договоренности советской и польской сторон выведена в Иран. В 1943–1944 командовал польским корпусом в войсках союзников в Италии, в 1945 — польскими войсками в Западной Европе; после Второй мировой войны — один из лидеров ультраконсервативного крыла эмиграции. — Прим. ред. . Напротив, они одобряют присутствие и действия Комитета национального освобождения и армии генерала Берлинга. Они знают, что именно по вине агентов лондонского правительства потерпело поражение Варшавское восстание, потому что они начали его с преступным легкомыслием, не проконсультировавшись с советским командованием и в тот момент, когда русские войска не могли вмешаться. Кроме того, Польский комитет национального освобождения приступил к осуществлению аграрной реформы на освобожденной территории, что вызвало горячее одобрение населения. Земли, принадлежавшие эмигрировавшим реакционерам, раздаются крестьянам. Именно отсюда завтрашняя Польша будет черпать свои силы, как это делала Франция во время Великой французской революции».

Сталин затем обратился ко мне: «Вы сказали, что Франция имеет влияние на польский народ. Это действительно так! Но почему Вы не воспользуетесь им, чтобы посоветовать ему правильное решение? Почему вы придерживаетесь той же отстраненной позиции, на которой стояли до сегодняшнего дня Америка и Англия? Я должен заметить, что мы ждем от Вас действий с реалистических позиций и в одном направлении с нами». И затем он добавил, как бы про себя: «Тем более, что Лондон и Вашингтон еще не сказали свое последнее слово». Я ответил: «Я приму к сведению Ваше мнение. Я вижу, что такая позиция может иметь широкие последствия. Но я должен повторить еще раз, что выбор будущего правительства Польши — это дело польского народа, который, по нашему мнению, должен иметь право выразить свою волю через всеобщие выборы». Я ожидал сколько-нибудь бурной реакции маршала, но он, наоборот, улыбнулся и мягко и тихо проговорил: «Ну, мы как-нибудь договоримся».

Желая узнать до конца его намерения, я спросил у Сталина, какую судьбу он предусматривал для Балканских государств. Он ответил, что Болгария, если она примет условия союзников по перемирию, сохранит свою независимость, но «получит заслуженное наказание», и что она тоже должна будет стать «демократической». То же будет и с Румынией. Венгрия была уже готова сдаться союзникам, но немцы, узнав об этом, «я уж не знаю, как, — сказал Сталин, — арестовали венгерского диктатора Хорти [49] Надьбаньяи Хорти Миклош (1868–1957), фашистский диктатор Венгрии в 1920–1944, участник Первой мировой войны, в 1914–1918 командир крейсера, в 1918 контр-адмирал, главнокомандующий австро-венгерского флота, руководил подавлением Которского восстания 1918. В 1919 — военный министр правительства в Сегеде, затем главнокомандующий национальной армией, после падения Венгерской советской республики 1919 осуществлял белый террор. В 1941 вверг страну в войну против СССР на стороне нацистской Германии, в 1944 с его согласия войска нацистской Германии оккупировали Венгрию, 15.10.1944 передал власть Ференцу Салаши и выехал в Германию, был интернирован в Баварии, с 1949 жил в Португалии. — Прим. пер. ». «Если в Венгрии, — добавил маршал, — будет сформировано демократическое правительство, мы поможем ей повернуться против Германии». С Югославией в этом плане проблем не было, «поскольку она объединилась и восстала против фашизма». Сталин с бешенством говорил о Михайловиче [50] Михайлович Драголюб (Дража) (1893–1946), сербский генерал (1942), возглавлявший контрреволюционные профашистские формирования четников в Сербии в 1941–1945, в 1925–1928 офицер Генштаба, в 1928–1934 заместитель начальника и начальник дивизий в югославской армии, в 1934 военный атташе в Болгарии, в 1936 — в Чехословакии; после оккупации Югославии войсками нацистской Германии начал формировать, в основном из монархических элементов, отряды четников. В январе 1942 он был назначен военным министром югославского эмигрантского правительства в Лондоне, вступил в контакте марионеточным правительством Недича в Сербии, а также с представителями Германии и Италии, в 1944–1946 скрывался, в 1946 арестован и казнен по приговору народного суда Югославии как военный преступник. — Прим. пер. , которого, как он думал, англичане прятали в Каире. Что касалось Греции, то «русские туда не вошли, дав место британским войскам и кораблям. Чтобы знать, что происходит в Греции, следует обращаться к британцам».

Как стало ясно на этом совещании, представители СССР были полны решимости поступать по своему усмотрению и действовать своими методами в отношении государств и территорий, которые они уже оккупировали или собирались это сделать. Таким образом, следовало ожидать с их стороны жестокого политического гнета в Центральной Европе и Балканских странах. Было понятно, что в этих вопросах Москва не ждала решительного противодействия Вашингтона и Лондона. И, наконец, можно было догадаться, что Сталин постарается совершить с нами сделку: выторговать наше публичное признание его политики в Польше.

Как в хорошо поставленной драме, где интрига держит зрителя в напряжении, пока все перипетии завязываются в клубок и множатся до момента развязки, так и проблема договора предстала вдруг с неожиданной стороны. Вдруг проявился г-н Черчилль. «Я полагаю, — кратко телеграфировал он маршалу Сталину, — что в связи с визитом генерала де Голля Вы рассчитываете подписать с ним договор о безопасности, аналогичный тому, что Ваше и мое правительства заключили в 1942. В этом случае почему бы нам не подписать трехсторонний договор России, Великобритании и Франции? Я, со своей стороны, к этому готов». Советские представители сообщили нам о предложении англичан, которое они находили удовлетворительным. Но я был с этим не согласен.