Шарль де Голль - Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946

В Мюлузе, как и повсюду, население демонстрировало свои патриотические чувства. Но ликование и энтузиазм не давали забывать о том, что пришлось пережить за годы войны каждой эльзасской семье. Из бесед с представителями городских властей и делегациями, возглавляемыми префектом Фонлю-Эсперабе, я узнал, сколько горя и бед принесла эльзасцам немецкая оккупация с ее жестоким режимом и мобилизацией в ряды вермахта эльзасских мужчин, многие из которых погибли на Восточном фронте или оказались у русских в плену. Кроме того, явно ощущалось беспокойство относительно ближайшего будущего: что будет, если враг, который совсем рядом, перейдет в наступление и вернется в Эльзас? По возвращении в Париж я подвел итог всему увиденному и услышанному: французская армия сильна, но устала; население Эльзаса относится к Франции лояльно, но обеспокоено будущим. Я пришел к выводу, что во избежание серьезных неблагоприятных последствий от меня потребуется решительное и незамедлительное вмешательство.

Одно из таких неблагоприятных событий возникло сразу же. Немецкие войска пошли на прорыв в Арденнах и вынудили наше верховное командование принять решение об эвакуации Эльзаса и отводе армий Пэтча и Делаттра к Вогезам.

Наступление маршала Рундштедта, бросившего в прорыв между Эхтернахом и Мальмеди 24 дивизии, в том числе 10 танковых, развивалось стремительно. К 25 декабря немецкие войска почти вплотную подошли к Маасу по обе стороны от Динана, что позволяло им в дальнейшем, захватив Намюр и Льеж, выйти в тыл голландской группировке союзников. Как следствие такого развития событий генерал Эйзенхауэр счел необходимым подчинить все силы одной задаче — остановить, а затем и отбросить войска противника, продвинувшиеся уже на 80 км. Он приказал Монтгомери возглавить оборону союзников на правом фланге, а генералу Брэдли — бросить войска Паттона в контрнаступление на левом фланге. Однако справа от Паттона, в районе Форбака, нерешительные действия армии Пэтча вынудили Деверса бросить ей на помощь 2-ю французскую танковую дивизию, выведя ее из подчинения Делаттра, чья армия оказалась ослабленной. В то же время активизировали свои действия окруженные в Кольмаре немецкие части. В Эльзасе складывалась непредсказуемая ситуация. Главнокомандующий решил, что если враг перейдет в наступление и на этом участке фронта, то придется отвести войска к Вогезам и прежде всего оставить Страсбур. Вслед за чем были отданы соответствующие распоряжения.

Со стратегической точки зрения, эвакуация союзных войск из Эльзаса, в частности из Страсбура, представлялась логичной. Но для Франции она была неприемлемой. Оставить без боя одну из ее провинций, тем более такую, как Эльзас, позволить немецким войскам с триумфом вернуться в отвоеванные у них города Страсбур, Мюлуз, Селеста, куда тут же явятся гиммлеровские гестаповцы, значило оскорбить честь нации и армии, посеять среди эльзасцев сомнение в действиях и истинных намерениях Франции — их исторической Родины, подорвать веру французского народа в генерала де Голля. С этим я согласиться не мог. Если бы я дал такое согласие, его нетрудно было бы объяснить обязанностью выполнять приказы союзного командования, несущего ответственность за исход кампании. Но в данном случае никакие объяснения не имели смысла, поскольку французское правительство вверило свои войска иностранному командованию при непременном условии их использования в соответствии с интересами Франции. При несоблюдении этого условия руководство страны было обязано вернуть их под свое начало. Я решил действовать именно в этом духе. Я пошел на это с тем более спокойной совестью, что Ставка главнокомандования не сочла нужным известить меня о планах, непосредственно затрагивающих интересы Франции.

Надо сказать, что, несмотря на молчание союзного командования, некоторые из его действий меня настораживали. Например, 19 декабря мне донесли, что Делаттр, запросивший у Деверса подкреплений для возобновления наступления на Кольмар, получил отказ. Ему было сказано, что, поскольку под угрозой находится вся группа армий, думать следует скорее об обороне, чем о наступлении. На Рождество, во время моей инспекционной поездки на фронт, я узнал, что по указанию свыше Делаттр отдал приказ подготовить под Жироманьи оборонительные позиции для отхода на случай прорыва вражеских войск у Бельфора и отвел к Люксею 4-ю марокканскую дивизию. 27 декабря, как мне стало известно, генерал Деверс перевел свой командный пункт из Фальсбура в Виттель, то есть на 120 км дальше в тыл от линии фронта. На следующий день он отдал находящимся под его командованием войскам приказ отходить к Вогезам в случае перехода противника в наступление. Во исполнение этого распоряжения Делаттр приказал своей 1-й армии «организовать эшелонированную оборону с тем, чтобы максимально задержать продвижение противника, если тому удастся прорвать передовые позиции…».

Французская войсковая разведка действительно сообщала о подготовке противником наступления в направлении Саверна. Наши офицеры связи были свидетелями царящей в штабах тревоги, если не сказать паники, перед лицом ожидаемого немецкого наступления. На фронте, в тылу, в Париже множились слухи о быстром продвижении армии Рундштедта, о мифических парашютистах из милиции коллаборациониста Дарнана и немецких десантных отрядах, забрасываемых в различные районы Франции, об обещании, сделанном якобы Гитлером, лично прибыть в Брюссель и вновь присоединить к Рейху Страсбур не позднее Нового года.

Необходимо было приступать к решительным действиям без всяких проволочек. 30 декабря я поручил генералу Вижье, получившему пост губернатора Страсбура и отправлявшемуся к месту назначения, срочно встретиться с Делаттром в Монбельяре и Деверсом в Виттеле и передать тому и другому от моего имени, что при любых обстоятельствах оборона Страсбура должна быть и будет организована. Он должен был сообщить им также о прибытии в ближайшее время 10-й дивизии, которую я подчинил 1-й французской армии. В то же время я дал указание генералу Доди, губернатору Меца и командующему северо-восточным сектором, удерживать переправы на Маасе, открывающие путь на Живе, Мезьер и Седан с тем, чтобы на случай, если действующие по соседству американские войска начнут неожиданный отход, французская территория в этом районе не оказалась беззащитной. В распоряжение генерала Доди я незамедлительно направил с этой целью 50 тыс. человек из Французских внутренних сил, правда довольно слабо вооруженных.

Пока генерал Вижье добирался до Страсбура, Жуэн в беседе, состоявшейся 1 января, изложил мне ситуацию, подчеркнув нависшую над Эльзасом опасность. Как начальник штаба Национальной обороны, он был предупрежден Ставкой в Версале о настоятельной необходимости незамедлительной переброски в Арденны всех резервов союзников, о возможных тяжелых последствиях начавшегося немецкого наступления на Саверн для группы армий Деверса и о полученном Деверсом приказе генерала Эйзенхауэра отвести свои армии к Вогезам в целях сокращения линии фронта. Это решение было принято под впечатлением необычного налета вражеской авиации. 1 января десятки реактивных самолетов со свастикой на крыльях впервые в мире появились в небе, легко расправились с американскими истребителями в воздушном бою и уничтожили значительное число самолетов союзников на аэродромах. Этот налет, хотя его и следует отнести к нетипичным, вселил в союзное командование дух глубокого пессимизма, который должен был отразиться на судьбе Эльзаса. Времени было в обрез, ситуация требовала моего вмешательства.