Г. Костырченко - Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.

Настаивающие на реальности «депортационного» мифа историки и публицисты дают тем самым в руки своих оппонентов из лагеря патриотов-почвенников сильный козырь, который те, ссылаясь на незабвенную мудрость Козьмы Пруткова — «единожды солгавши, кто тебе поверит», используют для того, чтобы — тоже вопреки очевидным фактам — вообще отрицать как досужую выдумку либералов существование когда-либо в СССР политики государственного антисемитизма. Примерно по такой схеме действовал, скажем, писатель В.В. Кожинов, который, обладая глубокой эрудицией и несомненным талантом блестящего полемиста, весьма убедителен как популяризатор исторических знаний [18] Кожинов В.В. Россия, век XX. 1939–1964. — М.: Алгоритм, 1999.— С. 287. .

Дистанцируясь от обозначенных выше диаметрально противоположных точек зрения (либеральной и консервативной), автор, объективно и тщательно исследовав немалый объем доступных ему по теме фактов, полагает, что, во-первых, антисемитизм несомненно присутствовал в официальной внутренней политике руководства страны как при Сталине, так и при его преемниках; во-вторых, этот феномен имел свои особые исторические корни и специфические черты и потому не поддается упрощенческому уподоблению аналогичным социально-политическим явлениям в других странах. В определенном смысле эта концепция созвучна достижениям отечественной исторической науки последних лет. В частности, она соответствует методологической основе таких недавно вышедших в свет трудов, как детально документированная монография Р.Г. Пихои «Советский Союз: история власти, 1945–1991» (М.: изд-во РАГС, 1998) и выпущенный под редакцией А.К. Соколова «Курс советской истории. 1941–1991» (М.: Высшая школа, 1999). Интересно, что автор первой работы, возглавлявший в недавнем прошлом государственную архивную службу страны и потому имевший широкий доступ к самым засекреченным архивам коммунистического режима, еще в 1993 году отрицал существование документов, подтверждающих намерение Сталина «окончательно» решить «еврейский вопрос» путем депортации [19] Литературная газета. — 1993. — 28 апр. . Во второй же книге прямо утверждается, что при Сталине «…в государственную политику был внесен элемент антисемитизма» [20] Соколов А.К., Тяжельникова B.C. Курс советской истории. 1941–1991. — М.: Высшая школа, 1999. — С. 177. .

Под напором документальной правды, недавно еще томившейся за семью печатями, но в последние годы все больше и больше становящейся достоянием общества [21] См., например, сборники документов: Неправедный суд. Последний сталинский расстрел: стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета / Отв. ред. В.П. Наумов. — М.: Наука, 1994; Еврейский антифашистский комитет в СССР, 1941–1948. Документированная история / Под ред. Ш. Редлиха и Г.В. Костырченко. — М.: Международные отношения, 1996. , постепенно разрушаются сотворенные на песке домыслов, эмоций, непрофессионализма и политических спекуляций апокрифы истории сталинизма. И такая тенденция внушает определенный оптимизм автору, чье методологическое кредо выражается формулой: политически неангажированное, независимое и объективное исследование, основанное на научно-критическом анализе исторических источников, плюс следование традициям классиков мировой и русской исторической науки, основу творчества которых составляли стремление к глубокому проникновению в суть событий и явлений прошлого, а также императив всестороннего осмысления и исчерпывающего объяснения сопряженных с ними причин и следствий [22] К примеру, К. Тацит писал: «…тем, кто решил непоколебимо держаться истины, следует вести свое повествование, не поддаваясь любви и не зная ненависти» (Историки античности. — Т. 2. Древний Рим. — М.: Правда, 1989. — С. 187). Метод политически нейтрального исторического исследования был в какой-то мере навеян автору следующим, на первый взгляд, незамысловатым четверостишием, на которое он в бытность свою студентом случайно наткнулся, перелистывая дореволюционный сатирический журнал: «Виновного и правого / Всегда ты различай./ Ругай за дело «правого» / И «левого» ругай». Однако «центристы» от истории навлекают на себя порой двойной удар. Ибо когда они фонарем правды пытаются осветить потемки прошлого, то в них летят камни критики из лагерей как «левых», так и «правых», для которых эти потемки и привычней, и удобней. Не случайно поэтому вышедшая в конце 1994 года книга автора «В плену у красного фараона» была названа крайними националистами в Израиле «антисемитской», а ура-патриотами в России — «сионистской». . С точки зрения автора, профессионализм исследователя состоит в том, чтобы, образно выражаясь, с помощью острого скальпеля фактов вскрыть историческую полость общества и затем по представшей глазам социально-анатомической картине попытаться мысленно реконструировать процессы, протекавшие когда-то в общественном организме. Такой метод Исторической «вивисекции» предполагает осуществление сначала объективного анализа (очищение фактов прошлого от различных наслоений и аберраций), а потом — научного синтеза (формулирование выводов на основе исторической правды).

Исповедуя такого рода профессионально-творческие принципы, автор считал первоочередной задачей данного исследования формирование его полноценной источниковой базы. В результате ее основу составили документы фонда ЦК РКП(б) — ВКП(б) — КПСС и некоторых других фондов, хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ). Особую важность именно этих материалов для подготовки монографии предопределило то обстоятельство, что центральный аппарат партии являлся ключевым звеном в формировании политики государственного антисемитизма в стране. Поскольку одну из ведущих ролей в этом процессе играли также органы государственной безопасности, в ходе Исследования широко использовалась и фактография, полученная из Центрального архива ФСБ РФ (главным образом материалы следственных дел жертв политических репрессий). Наряду с этим автору помогли и сведения, почерпнутые им из Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) и Российского государственного архива экономики (РГАЭ). Правда, материалы из этих архивохранилищ представлены в работе в значительно меньшем объеме, чем, скажем, фактографические данные из РГАСПИ, так как основной массив сосредоточенных в них документов либо в значительной мере выходит за хронологические и тематические рамки данного исследования, либо в той или иной мере продублирован информацией из фондов все того же РГАСПИ, либо остается засекреченным: в РГАНИ полностью закрыты основные фонды — 3-й (президиум ЦК), 4-й (секретариат ЦК), а 5-й (аппарат ЦК) — приоткрыт лишь самую малость. К сожалению, до сих пор остается недоступной и потому мертвой для науки основная масса материалов Архива Президента Российской Федерации. Правда, находящиеся там наиболее важные документы по данной теме все же время от времени рассекречиваются, а также тем или иным способом (публикации, выставки и т. п.) вводятся в научный оборот и потому были задействованы в работе. Значительно обогатили данное исследование и совсем недавно опубликованные материалы советской и израильской дипломатических служб [23] Советско-израильские отношения. Сборник документов. — Т. 1. Кн. 1, 2. 1941–1945. — М.: Международные отношения, 2000. .