Полибий - Всеобщая история.

14. ...Филипп попытался было разорить страну мессеян, когда они стали его врагами, но не мог причинить им большего вреда; зато по отношению к самым близким друзьям он проявил величайшую подлость. Так, вскоре после того, как Арат старший выразил недовольство его поведением в Мессении, Филипп отравил его при посредстве Тавриона, ведавшего по поручению царя делами Пелопоннеса. Для людей посторонних происшествие это было сначала тайною, ибо яд был из тех, которые действуют не тотчас, но через некоторое время и только причиняют недомогание отравленному. Арату, однако, известна была причина болезни, как выяснилось это из нижеследующего: от всех скрывая правду, он не удержался перед одним из слуг своих, Кефалоном, с которым был особенно близок. Этот последний заботливо ухаживал за больным Аратом и заметил, что попавшая на стену слюна окрашена кровью. «Кефалон», сказал Арат, «это расплата Филиппа за нашу дружбу». Есть что-то возвышенное и трогательное в этом самообладании человека, когда жертва преступления больше, нежели виновник его, смущена подобною наградою за благожелательное участие во многих важных делах на пользу Филиппа. Так как Арат много раз занимал у ахеян высшую должность и много раз оказывал важные услуги народу, то по смерти удостоен был высших почестей 36и от родного города, и от союза ахеян, именно: ахеяне установили в честь его жертвы, подобающие герою, и иные способы чествования, увековечивающие имя усопшего; поэтому, если только умершие сохраняют сознание, Арата должна радовать благодарная память ахеян о вынесенных им при жизни трудах и опасностях ( Сокращение ).

15. ...Давно уже помыслы Филиппа обращены были на Лисс и его кремль, и, увлекаемый жаждою захватить эту местность, он направился теперь туда с войском. После двухнедельного перехода, когда теснина осталась позади, Филипп расположился лагерем вдоль реки Ардаксана 37, невдалеке от города. Но он видел, что окружающие Лисс стены прекрасно защищены с моря и с суши, частью самою природою, частью искусством человека, что по соседству находящийся кремль Лисса поднимается высоко и сильно укреплен, и никак нельзя рассчитывать взять его приступом; поэтому Филипп совершенно отказался от мысли овладеть Акролиссом, но не терял надежды относительно города. Филипп заметил, что пространство между Лиссом и отрогами Акролисса достаточно просторно для нападения оттуда на город, а потому решился дать здесь небольшое сражение и прибегнуть к военной хитрости, каковой требуют обстоятельства. 16. Предоставив македонянам один день отдыха, он в это время обратился к ним с подобающим увещанием, и потом наибольшую и лучшую часть легковооруженного войска еще до рассвета скрыл в поросших лесом лощинах над упомянутой выше промежуточной полосой земли со стороны материка; сам на следующий день с пелтастами и остальными легковооруженными пошел на город с противоположной стороны, обращенной к морю. Обошедши город кругом и достигши описанного выше пункта, он делал вид, что отсюда пойдет к городу на приступ. При известии о появлении Филиппа в Лиссе собрались значительные силы из всей окрест лежащей Иллирии; Акролисс иллирийцы считали хорошо укрепленным и потому оставили в нем весьма малочисленный гарнизон. Таким образом, лишь только македоняне приблизились, иллирийцы смело кинулись из города толпами, рассчитывая на численный перевес своих сил и на укрепленность местоположения. Между тем царь поставил пелтастов на равнине, а легковооруженным отдал приказ идти вперед к высотам и завязать там жестокий бой с неприятелем. Войска исполнили приказание, и некоторое время сражение оставалось нерешительным; но затем царские войска оборотили тыл благодаря численному перевесу неприятеля и неудобствам местности. Когда те отступили к пелтастам, жители города, воспрянув духом, двинулись вперед, вслед за бегущими спустились в равнину и начали дело с пелтастами. Гарнизон Акролисса видел, как Филипп мало-помалу один за другим уводил назад свои отряды, принял это за полное отступление и, полагаясь на природную укрепленность города, незаметно для себя покинул стоянку; затем небольшими отрядами гарнизон оставлял Акролисс и ринулся извилистыми тропинками на ровную низменность в уверенности, что немедленно последует бегство неприятеля и что добыча уже чуть не в руках. Но в это самое время легковооруженные, находившиеся в засаде со стороны материка, незаметно поднялись и смело пошли в наступление, в одно время с ними пелтасты поворотили назад и ударили на неприятеля. Смущенные этим лисские иллирийцы начали отступать врассыпную и искали спасения в городе, но гарнизону, который покинул Акролисс, путь к отступлению отрезан был поднявшимся из засады отрядом. Благодаря этому произошло нечто неожиданное: Акролисс был взят тотчас, без битвы, а Лисс пал на следующий день, хотя лишь после жестоких сражений и необычайно отважных приступов македонян. Таким образом Филипп сверх всякого ожидания овладел Лиссом и Акролиссом, вследствие чего покорены были все окрестные жители и большинство иллирийцев добровольно уступило ему свои города. И в самом деле, после взятия этих твердынь не было крепости, которая могла бы устоять против натиска Филиппа, и не оставалось надежного убежища для сопротивлявшихся ( Сокращение ).

17. 38 ...Болид, критянин по происхождению, долгое время жил при царском дворе* в должности начальника; он считался человеком большого ума и неукротимой отваги и по опытности в военном деле, казалось, не имел себе равного. Заручившись после нескольких бесед его доверием, снискав его расположение и преданность, Сосибий открыл ему свой план. Он сказал Болиду, что при настоящих обстоятельствах самая большая услуга, какую можно оказать царю, это совместное с ним изыскание мер к освобождению Ахея. Болид выслушал это, сказал, что подумает, и удалился. Поразмыслив наедине, он два-три дня спустя явился к Сосибию и заявил, что принимает дело на себя. При этом он сказал, что жил в Сардах довольно долго и знает расположение города, что начальник критского отряда, служащего у Антиоха, Камбил, не только земляк ему, но и родственник и друг. Случилось к тому же так, что этому самому Камбилу и состоящим под его начальством критянам доверен был один из сторожевых постов у задней стороны Акрополя. Свойства местности не допускали здесь никаких сооружений, и она охранялась только непрерывным присутствием Камбила и подчиненных ему людей. Сосибий остался доволен этим сообщением. Он понял, что Ахей или вовсе не будет избавлен от постигшей его беды, или, если избавится, то, вернее всего, при помощи Болида, а не кого-либо иного; так как Болид обнаруживал большое усердие к делу, то и приступили к осуществлению плана. Так, Сосибий дал Болиду денег вперед для покрытия всех расходов по исполнению предприятия и обещал в случае успеха выдать ему большую сумму денег, к тому же щедрыми обещаниями он возбуждал в Болиде самые смелые надежды на получение наград от царя и от спасенного Ахея. Охотно принимаясь за дело, Болид не медлил более и вышел в море, снабженный тайным верительным письмом 39на Родос к Никомаху, который, казалось, питал к Ахею отеческую нежность и доверие, а также в Эфес к Меланкому. При посредстве этих самых людей Ахей вел сношения с Птолемеем и все свои внешние дела.