Полибий - Всеобщая история.

10.Прежде всего можно спросить, к каким из локров ходил Тимей и о каких из них собирал он сведения. Дело в том, что, если бы у локров в Элладе было только одно государство, как у локров италийских, тогда, разумеется, все было бы ясно и не о чем было бы спрашивать. Между тем есть два народа локров 38, и Тимей не дает никаких пояснений относительно того, к какому из двух народов он приходил, города какого из них посетил, у каких локров он открыл текст договора 39. Впрочем, всем нам, я думаю, хорошо известно, что составляет отличительную черту Тимея, в чем он старается превзойти прочих историков и, говоря вообще, благодаря чему он пользуется доверием: я разумею похвальбу его точностью и старательностью изысканий в летосчислении и государственных документах 40. Поэтому-то нельзя не удивляться, зачем он не называет нам ни города, в котором был найден этот документ, ни места, на котором начертанный договор находится, не называет и тех должностных лиц, которые показывали ему документ и беседовали с ним; при наличности этих показаний все было бы ясно, и в случае сомнения всякий мог бы удостовериться на месте, раз известны местонахождение документа и город. Умолчание обо всем этом ясно изобличает сознательную и намеренную лживость Тимея. В самом деле, если бы он напал на свидетельства такого рода, он бы не стал замалчивать их, напротив, ухватился бы за них, как говорится, обеими руками. Явствует это из нижеследующего: по поводу италийских локров он подкрепляет себя поименного ссылкою на Эхекрата, с которым будто бы беседовал об этих локрах и от которого добыл относящиеся к ним сведения, а чтобы не показаться человеком, дающим веру первому встречному, он присовокупляет, что отец этого Эхекрата раньше удостоен был от Дионисия звания посла. И неужели такой человек стал бы замалчивать государственный документ или древнюю надпись 41, если бы только нашел их?

11.Тот самый человек, который составил восходящие в глубокую древность сравнительные списки эфоров и царей Лакедемона, который сопоставляет имена афинских архонтов и аргивских жриц с именами олимпийских победителей и изобличает погрешности городов в государственных документах, хотя бы речь шла всего о трех месяцах разницы 42, — тот же Тимей открыл плиты в задних притворах храмов 43и постановления о государственном гостеприимстве на дверных косяках в храмах. Невероятно, чтобы такой человек не знал о существовании подобного документа, раз он существовал действительно, или чтобы он умолчал о подобном документе, если бы нашел его; не подобает и снисходить к подобному человеку, если он говорит неправду. Злобный и беспощадный хулитель по отношению к другим, он по всей справедливости и сам заслуживает со стороны других беспощадного осуждения. Сказав здесь явную неправду, он переходит затем к италийским локрам и утверждает, во-первых 44, что государственное устройство и все правила общежития одинаковы у обоих локрских народов и что Аристотель и Феофраст взвели на город напраслину. Я понимаю, что в этой части истории вынужден буду уклониться в сторону с целью дать определенное и достоверное понятие о предмете; но я перенес в одно место все замечания мои о Тимее, дабы не прерывать повествования многократными отступлениями от своей задачи ( О добродетелях и пороках, Сокращение, Сокращение ватиканское, Свида ).

Правдивость обязательна для историка.

...По словам Тимея, нет в истории большего недостатка, как лживость. Поэтому он предлагает тем историкам, коих изобличает в лживости, приискать для своих книг какое бы то ни было другое название, только бы не называть их историей ( Сокращение ватиканское ).

12....Раз линейка обладает свойствами линейки, будь она и короче, чем следует, и уже, она должна именоваться линейкой; если же, напротив, линейка не прямолинейна и не имеет свойств ее, такую меру можно назвать как угодно, только не линейкою. Так точно и в исторических сочинениях: как бы ни погрешало сочинение против языка, расположения частей и вообще в каком бы то ни было существенном отношении 45, но если при этом оно правдиво, то такие книги заслуживают наименования истории, говорит Тимей. Напротив, сочинение не должно именоваться историей, если только в нем нарушены требования правды. Я согласен, что в историческом сочинении правда должна господствовать надо всем, и сам где-то в другом месте своего сочинения употребляю такое выражение: как живое существо становится с потерею зрения ни на что не годным, так от истории остаются пустые побасенки, если правда будет изъята из нее 46. Но мы сказали также, что неправда бывает двоякая: по неведению или преднамеренная. К писателям, заблуждающимся по неведению, надлежит относиться снисходительно, а неправду умышленную изобличать беспощадно ( Сокращение и Сокращение ватиканское ).

...Если мнение наше верно, то, я полагаю, есть большая разница между неправдою по неведению и преднамеренною; первая заслуживает снисхождения и благосклонной поправки, вторая по всей справедливости беспощадного изобличения. Всякому видно, что Тимей весьма часто впадает в ошибки этого последнего рода, в чем можно сейчас же убедиться ( Сокращение ватиканское ).

12a. Вероломство локров.

...Если кто не соблюдает уговора, мы применяем к нему поговорку: «Локры с договором» 47. Кто разыскал это 48?.. Историкам и всем прочим людям известно, что во время вторжения Гераклидов локры заключили уговор с пелопоннесцами, согласно коему обязаны были поднять вражеские факелы на тот случай, если бы Гераклиды совершали переправу в Пелопоннес не через Истм, но у Рия; тогда пелопоннесцы, заранее уведомленные, могли бы принять меры против вторжения Гераклидов. Однако локры не исполнили уговора и поступили совершенно наперекор ему: при появлении Гераклидов они подняли дружеские факелы, и потому Гераклиды переправились беспрепятственно, и пелопоннесцы, не приняв никаких мер, пропустили врага в свою землю ( Сокращение ватиканское ).

12b 49 . Несправедливое отношение Тимея к Каллисфену.

...Необходимо изобличать и осмеивать 50привнесение в историю сновидений и чудес. Всякий, кто сам позволяет себе во множестве подобные побасенки, должен быть рад, если не подвергается упрекам, и не подобает ему нападать на других, как поступает Тимей. Каллисфена 51за то, что тот пишет о подобных предметах, Тимей называет льстецом 52, человеком, чуждым всякой философии, так как он внимал воронам и исступленным женщинам 53, что кару от Александра он заслужил, ибо развратил душу Александра, насколько мог. Тот же Тимей превозносит похвалами Демосфена и прочих ораторов того времени, называя их достойными сынами Эллады за то, что они восставали против божеского чествования Александра. Этот же философ, продолжает Тимей, наделивший смертное существо эгидою и перунами, получил заслуженную мзду от божества ( Сокращение ватиканское ).