Полибий - Всеобщая история.

4. Римские уполномоченные в Этолии. Подозрения и смуты среди этолийцев.

И здесь, по желанию уполномоченных, созвано было собрание в Ферме; и здесь они выступили перед собравшимися с дружественными увещаниями, хотя заявили, что от этолийцев должны быть выданы им заложники: это и было главною целью собрания. Когда римляне покинули подмостки 14, выступил с речью Проандр, желая напомнить об услугах, полученных от него римлянами, и пожаловаться на клеветников. В ответ на это Гай снова поднялся с места и, хотя отлично знал нерасположение Проандра к римлянам, подтвердил все им сказанное и благодарил его. После Гая говорил Ликиск 15, не называя никого по имени, но намеками обвиняя многих. По его словам, римляне поступили мудро, препроводив в Рим вождей движения 16, разумея при этом Эвполема и Никандра с товарищами; но соратники их и пособники, продолжал Ликиск, остаются еще в Этолии; их должна бы постигнуть та же участь, если они не отдадут детей своих римлянам в заложники.

Ликиск, Архедам, Фоант, Панталеонт.

Свое предложение Ликиск направлял главным образом против Архедама и Панталеонта. По удалении на место Ликиска выступил Панталеонт, в немногих словах обругал его, назвав бесстыдным и низким льстецом господ, засим напал на Фоанта, которого подозревал в клеветнических изветах: им верили тем скорее, думал Панталеонт, что, не видели, у него и Архедама никакой вражды к Фоанту. Он припомнил время войны с Антиохом и укорял Фоанта в неблагодарности, потому что по уговору он был выдан римлянам и неожиданно получил помилование благодаря ему и Никандру, ходившим тогда послами в Рим. Этим напоминанием Панталеонт сразу привел этолийцев в такое возбуждение, что они не только заглушили Фоанта криками, когда он попытался было говорить, но все как один кинулись на него с каменьями в руках. Тогда Гай обратился к этолийцам с немногословной укоризной за нападение на Фоанта и отсюда же вместе с товарищем отправился в Акарнанию, не говоря больше ни слова о заложниках; взаимные подозрения и смуты царили повсеместно в Этолии 17.

5. Очередные римские уполномоченные в Акарнании. Две партии среди акарнанов.

В Акарнании было созвано народное вече в Фурии 18, на котором друзья римлян Эсхрион, Главк, Хремат убеждали Гая и Гнея занять Акарнанию гарнизонами. Ибо, говорили они, есть между акарнанами люди, которые тянут народ в сторону Персея и македонян. Противоположный совет давал уполномоченным Диоген: не подобает, говорил он, ни в один из городов вводить гарнизон, ибо мера эта применяется к народам, которые воевали против римлян и были побеждены ими. Ничего подобного с акарнанами не было, и потому было бы большою несправедливостью ставить гарнизон в какой-либо из их городов; Хремат, Главк и Эсхрион, продолжал Диоген, надеются изветами на противников утвердить собственную власть и готовы для поддержания своих властолюбивых замыслов ввести гарнизоны в города акарнанов. Из слов Диогена Гай и Гней заключили, что гарнизоны были бы неугодны народной массе и, желая сообразоваться с настроением собрания 19, последовали совету Диогена, благодарили его, а засим направились обратно в Ларису к проконсулу 20( О посольствах ).

6 21 . Собрание именитых ахейцев. Мнение относительно римлян. Архон, Полибий.

...Ахейцы решили, что посольство римлян требует тщательного обсуждения. Они поэтому пригласили граждан, действовавших вообще согласно с ними, — это были мегалопольцы Аркесилай и Аристон, тритеец Стратий, патрянин Ксенон, сикионец Аполлонид, — и занялись обсуждением тогдашних событий. Итак, Ликорт оставался при первоначальном мнении: не помогать ни в чем ни Персею, ни римлянам, равным образом и не враждовать ни с одною из сторон. Прозревая непомерное могущество будущего победителя, он полагал, что содействовать тому или другому из воюющих грозило бы гибелью всем эллинам; но и противодействовать казалось опасным, потому что и раньше уже в устроении союзных дел они приходили в столкновение со многими из именитейших римлян 22<...> Аполлонид и Стратий советовали не враждовать с римлянами открыто, но прибавляли, что необходимо сдерживать и тех граждан, которые пресмыкаются 23перед римлянами и ценою общего блага снискивают себе почести у них, действуя вопреки законам и общим выгодам, и оказывать им мужественное сопротивление. Со своей стороны Архон настаивал на том, что следует приноровляться к обстоятельствам, не подавать повода врагам клеветать на них и самим не навлекать на себя участи Никандра и его товарищей: еще прежде, чем испытать могущество римлян, они попали в бедственное положение 24. К этому мнению присоединились Полиен, Аркесилай, Аристон, Ксенон, почему решено было тут же провести Архона на должность союзного стратега, а Полибия в начальники союзной конницы 25.

7. Просьба Аттала к ахейцам о восстановлении почестей Эвмену.

Случилось так, что вскоре после этого Аттал обратился с переговорами к Архону и его единомышленникам, как раз в такое время, когда у них принято уже было решение действовать заодно с римлянами и их друзьями, и к переговорам с Атталом они поэтому были приготовлены. Вот почему ахейские власти охотно откликнулись на предложение Аттала и обещали ему свое содействие. Когда Аттал отправил своих послов, и они явились на первом союзном вече 6*, когда послы заговорили с ахейцами о восстановлении почестей царю и просили сделать это в угоду Атталу, было неясно, как думает об этом народ: между тем многие из присутствующих, по различным основаниям, начали против этого требования возражать. Одни из говоривших, первоначальные виновники отмены почестей, желали бы сохранить силу за своим предложением; другие находили настоящий случай удобным для того, чтобы выместить царю личные обиды третьи, наконец, из вражды к друзьям Аттала не желали, чтобы старания его увенчались успехом. Архон выступил с предложением поддержать послов: дело требовало и голоса стратега 26но, сказав несколько слов, он удалился на место из опасения, как бы присутствующие не подумали, что он подает голос за царя из корыстного желания царской награды, ибо на получение должности он истратил очень много 27. Собрание было в величайшем затруднении, когда выступил с пространною речью Полибий; сочувствие большинства он вызвал главным образом напоминанием, что в первоначальном определении ахейцев о почестях написано, что отменены должны быть почести неподобающие и противозаконные, а никак не все. Сосиген и Диопф с товарищами, состоявшие в то время судьями 28и враждовавшие с Эвменом из-за каких-то личных дел, воспользовались, продолжал Полибий, случаем, чтобы отменить назначенные царю все почести, причем действовали не только противно определению ахейцев и предоставленным им полномочиям, но — что важнее всего — вопреки справедливости и благопристойности. Ибо ахейцы решили отнять почести от Эвмена не потому, что претерпели от него какую-либо обиду, но потому, что оскорбились притязаниями, превысившими его заслуги, так что и решили изъять лишнее. Если судьи, говорил Полибий, пожертвовали честью ахейцев ради личной вражды и отменили все почести, то ахейцы обязаны, поставив выше всего свой долг и достоинство, исправить ошибку судей, загладить причиненную Эвмену обиду, тем паче, что этим они стяжают себе благодарность не одного Эвмена, но и брата его, Аттала. Собрание согласилось с доводами Полибия, и потому было принято решение, в силу коего власти обязывались возвратить Эвмену все почести за исключением тех только, которые почему-либо противоречили достоинству ахейского союза или были противозаконны. Таким-то способом исправил Аттал в это время ошибку, допущенную по отношению к брату Эвмену из-за почестей, какие были возданы ему в Пелопоннесе ( О посольствах ).