Полибий - Всеобщая история.

Верховная власть союза, ведавшая вопросами войны и мира и вообще внешними делами, хранением священных предметов, преступлениями против союза, принятием новых членов в союз, воплощалась в общем собрании союзных аркадян в Мегалополе, носившем неопределенное название «весьма многие», а не «десять тысяч», как обыкновенно понимается комментаторами Ксенофонта и историками 80*; решения его были обязательны для союзных городов. В надписи Фукара собрание «весьма многих» дарует афинянину Филарху звание проксеиа и благодетеля. Наряду с верховным народным собранием, по крайней мере в III в. до Р.X. по восстановлении союза, существовала союзная дума, ведавшая текущими делами и подготовлявшая решение союзных дел в общем собрании, а также должностные лица. В надписи этого времени перечисляются 50 дамиургов: по 5 от Тегеи, Мантинеи, Орхомена, Клитора, Гереи, Телфусы и от кинурян, 3 от меналян, 2 от Лепрея и 10 от Мегалополя. С большою вероятностью можно заключать, что позднейшим дамиургам соответствовали те 10 комиссаров, коим поручено было наблюдать за «собиранием» Мегалополя и Аркадии. Никого иного, кроме дамиургов, нельзя разуметь и под властями Ксенофонта 81*. Из сравнения показаний Павсания и тегейской надписи видно, во-первых, преобладающее положение Мегалополя в Аркадии, во-вторых, более точное определение доли участия в союзных делах за отдельными городами: за синойкизмом наблюдали по два человека от Мантинеи, Тегеи, Клитора, от меналян и паррасиев. Дамиурги должны были действовать коллегиально; они-то и составляли думу, или постоянную комиссию общего союзного собрания.

Главою исполнительной власти союза был стратег, союзный военачальник, в распоряжении коего находились, кроме контингентов от городов, 5000 постоянного войска; ему же подчинены были стратеги отдельных городов в случае войны 82*.

Как ни скудны наши сведения о синойкизме Аркадии, об ее союзных учреждениях, во всяком случае ясно, что основою объединительных стремлений аркадян был синойкизм, «собирание» аркадских поселений и городов в единое демократическое государство с преобладанием Мегалополя; но это движение умерялось уступками в пользу более значительных республик, учреждением совещательной думы из выборных должностных лиц от союзных городов, наконец сохранением политической самостоятельности за этими последними. Точного разделения властей собственно мегалопольских и союзных, отличающего ахейскую федерацию, в аркадском союзе мы не находим; непосредственное участие в верховном союзном органе, в собрании «весьма многих», граждане союзных городов могли иметь на деле лишь весьма ограниченное, зато союзные собрания происходили не в одном Мегалополе; по крайней мере, Ксенофонт свидетельствует о собраниях всех аркадян в Асее и Тегее 83*. Поэтому, если нельзя согласиться с Фрименом и Клаттом, что в аркадской лиге мы имеем пример «настоящего федеративного устройства (а real federal government), то еще менее верно уподобление аркадского союза беотийскому с гегемонией Фив и с перенесением имени «фиванцев» на всех беотян, уподобление, принадлежащее Фишеру 84*.

Не прошло и десяти лет со времени основания Мегалополя, как в среде союзников начались раздоры, приведшие к мантинейской битве и к ослаблению союза (362 г. до Р.X.). Главными виновниками раздора были мантинейцы, отказывавшие союзным аркадским властям в праве заведовать священным имуществом. Ксенофонт сохранил известие об этом столкновении, тем более интересное, что им засвидетельствованы полномочия «весьма многих» в решении спорных вопросов между союзниками 85*. В мантинейском сражении на стороне Эпаминонда, следовательно, аркадского союза были жители Тегеи, Мегалополя, Асеи, Паллантия и «иных, вынужденных своею слабостью и промежуточным положением» 86*. Но и после этого союз не распался. Что касается македонского периода, то и тогда аркадский союз и Мегалополь оставались верными первоначальной задаче основателей: сдерживать завоевательную политику Спарты. Против Спарты мегалопольцы вступили в союз с Филиппом, сыном Аминты, и через то получили приращение своей территории на счет владений противника. Такой образ действий мегалопольцев Полибий называет патриотическим. С того времени мегалопольцы отличались неизменным благорасположением к дому македонских царей 87*. Однако цари Македонии не поощряли союза аркадских городов. Около 343 г. Эсин и Демосфен говорили о собрании «весьма многих», как о верховном органе аркадского союза; еще яснее говорит Гиперид о союзных собраниях аркадян в обвинительной речи против Демосфена в 324 г. до Р.X. В том же году союз был расторгнут по воле Александра, сына Филиппа, равно как и федерация ахеян, что можно заключить из того же отрывка Гиперида и из Полибия. Из времени 270—266 гг. до Р.X. до нас дошла афинская надпись, содержащая в себе договор против общего врага между Афинами, Спартою, Элидою, Ахаей и царем Египта; отдельными участниками договора были также тегеяне, мантинейцы, орхоменцы, фигаляне, кафияне и критяне; мегалопольцы не упоминаются вовсе. Документ падает на время тирании Аристодема в Мегалополе (270—251 гг. до Р. X.), когда город не принадлежал к союзу, да и самого союза, по всей вероятности, не существовало. Упомянутая выше тегейская надпись, приурочиваемая одними ко времени, непосредственно следовавшему за освобождением Мегалополя от Аристодема (251 г. до Р.X.), другими к 224 г., свидетельствует о существовании союза. По всей вероятности, союз аркадян с Мегалополем во главе возобновился при диадохах, распадался на время тирании и снова воскресал.

Во всяком случае, при наличности некоторых местных особенностей и интересов различные племена и поселения аркадского народа имели много общего между собою в образе жизни, в понятиях и чувствах, что и было важнейшим условием образования единого или союзного государства. Те самые черты, какими мантинеец Ликомед рисовал всех аркадян около 370 г. до Р.X. с целью поднять их дух, приписываются всему аркадскому народу и Полибием. Аркадский народ представляется ему столь же единым, как и лакедемонский, издревле усвоившим себе одинаковые нравы и привычки; бедствия аркадского города Кинефы дают историку повод укорить граждан его за то, что они пренебрегли занятиями музыкою, общими всем прочим аркадянам. На государство аркадян никогда не переносилось имя одного преобладающего города, Мегалополя 89*: аркадский союз стал ближайшим провозвестником начал истинно федеративных; по вступлении аркадян в ахейскую федерацию из среды их выходили достойнейшие борцы за преуспеяние и независимость общего государства. Все эти явления сводятся к одному источнику; долговременной жизни аркадян или большей части их в условиях, говоря вообще, равных, воспитывавших в различных частях народа сходное умонастроение и оживлявших сознание народного единства.