Дмитрий Урушев - Тайна Святой Руси. История старообрядчества в событиях и лицах

Американский исследователь П.И. Мейендорф пишет: «Каптерев и др. историки старообрядчества допустили, что реформы основывались не только на древних рукописях, но и на печатных греческих венецианских изданиях и на славянских “литвинских” книгах, вышедших из-под пресса в типографиях Речи Посполитой. Русские литургисты (А.А. Дмитриевский и другие) сделали открытие, что венецианские книги не совпадают не только со славянскими, но и с древними греческими манускриптами. Иногда русские старопечатные дониконовские издания оказывались более верными старым греческим спискам» [27] Реферат по книге П.И. Мейендорфа «Россия, обряд и реформа: литургические реформы Никона в XVII веке». Омск, 2012. С. 8. .

Единственным критерием такой «справы» были слова патриарха, обращенные к главному справщику Арсению Греку: «Печатай, Арсен, книги как-нибудь, лишь бы не по-старому!» [28] Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. С. 109. При этом справщики уверяли всех, что правят книга по древним рукописям.

Например, в предисловии к новому Служебнику, изданному в 1655 году, они заявляли, что «исправися сия Божественная книга служебник с древних греческих книг святыя горы Афона и прочих, и харатейных славянских». Это была ложь.

Кроме того, самое дело справы было поручено «искусным мужам» — людям сомнительным, таким, как авантюрист Арсений Грек, неоднократно менявший вероисповедание.

К тому же новые справщики оказались плохими переводчиками, слепо следовавшими греческому оригиналу, поэтому их тексты отличались нелепым буквализмом и изобиловали ошибками. «Новые московские тексты калькируют греческий текст и создают неудобочитаемые обороты на славянском языке, ранние тексты оказываются часто более понятными» [29] Реферат по книге П.И. Мейендорфа «Россия, обряд и реформа: литургические реформы Никона в XVII веке». С. 23. .

Так началась замена новым церковным обрядом и уставом древних традиций, принятых Русью вместе с православием от Византии и неизменно сохраняемых веками.

Религиозный мыслитель протоиерей Георгий Флоровский писал: «Главная острота Никоновской “реформы” была в резком и огульном отрицании всего старорусского чина и обряда. Не только его заменяли новым, но еще и объявляли ложным, еретическим, почти нечестивым. Именно это смутило и поранило народную совесть» [30] Флоровский Г.Л. Пути русского богословия. Париж, 1937 (Вильнюс, 1991). С. 65. .

Настоящим символом этой раненой народной совести можно считать святителя Павла, который, увидев, что такая книжная справа грозит расколом Русской Церкви, отказался от своей подписи под соборными деяниями, «загладив своя подписания» [31] Брещинский Д.М. Житие Корнилия Выговского в Пахомиевской редакции (тексты)// Древнерусская книжность. По материалам Пушкинского дома. Сборник научных трудов. Л., 1985. С. 81. .

Так коломенский епископ стал единственным русским архиереем, посмевшим открыто выступить против реформ. «Но Павел жестоко должен был поплатиться за свою дерзость, за свою попытку выражать на Соборе свое собственное суждение о деле, несогласное с мнением патриарха» [32] Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. I. С. 148. . Епископ был незаконно лишен сана, избит, брошен в темницу, отправлен в далекую ссылку, а затем тайно умерщвлен по приказу Никона.

Так с Собора 1654 года началась церковная реформа царя Алексея Михайловича и патриарха Никона. По мнению А.И. Солженицына, итог реформы был ужасен: «Это привело к жесточайшему преступлению анафемы собственному народу и войны против него за “никонианскую реформу” (когда уже и сам Никон отошел от “греческого проекта").

Через 40 лет после едва пережитой народом Смуты всю страну, еще не оправившуюся, до самой основы, духовной и жизненной, потряс церковный Раскол. И никогда уже — опять-таки на 300 лет вперед — православие на Руси не восстановилось в своей высокой жизненной силе, державшей дух русского народа больше полутысячи лет. Раскол отозвался нашей слабостью и в XX веке» [33] Солженицын А.Л. «Русский вопрос» к концу XX века// Публицистика. Т. I. Ярославль, 1995. С. 619. .

Как полагал Солженицын, если бы не было реформы Никона, то «не в России бы родился современный терроризм, и не через Россию пришла бы в мир ленинская революция: в России староверческой она была бы невозможна!» [34] Солженицын А.Л. Письмо из Америки// Публицистика. Т. II. Ярославль, 1996. С. 303.

Писать о протопопе Аввакуме, прославленном мученике за «древлее благочестие», крайне трудно: в своем знаменитом «Житии» он сам все написал о себе. А пересказывать «Житие» — дело не только трудное, но и неблагодарное, ведь писал историк С.П. Мельгунов: «Так, как Аввакум, писали и говорили тогда немногие. Это был самый выдающийся писатель и проповедник для своего времени»? [35] Канон святому священномученику и исповеднику Аввакуму с кратким жизнеописанием. М., 2002. С. 23. . Не претендуя па полноту изложения и колоритность языка, начнем наш краткий рассказ.

Аввакум родился в 1620 году «в нижегородских пределах, за Кудмою рекою, в селе Григорове» [36] Здесь и далее сочинения прот. Аввакума цитируются по изд.: Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. М., 1960. , в семье священника Петра, служившего при церкви страстотерпцев Бориса и Глеба. Земляками Аввакума были епископ Павел Коломенский и патриарх Никон.

В большом селе Григорове были торг и кабак. Завсегдатаем последнего стал поп Петр, который «жизнь жил слабую, прилежаше пития хмельного», от чего рано умер. Воспитанием детей занималась мать, смиренная постница и молитвенница. Она растила их в любви к молитве и в постоянном памятовании страха Божьего. Аввакум вспоминал, как ребенком, «видев у соседа скотину умершу, и той ночи, восставше, пред образом плакался довольно о душе своей, поминая смерть, яко и мне умереть».

Когда Аввакуму исполнилось семнадцать лет, мать решила его женить. Тогда юноша стал молиться Богородице, прося, «да даст ми жену, помощницу ко спасению». Супругой Аввакума стала благочестивая девица Анастасия. Отец ее, сельский кузнец Марк, был богат, но после его смерти семья разорилась.

Сирота Настя жила в скудости и молилась Богу, чтобы выйти ей замуж за поповича Аввакума, которого тайно любила. Так по взаимным молитвам они сочетались браком, и Аввакум приобрел верную спутницу жизни, мужественную помощницу и соратницу, утешавшую и укреплявшую его в тяжелые минуты.

Из Григорова молодожены переселились в близлежащее село Лопатищи, принадлежавшее стольнику Петру Василевичу Шереметеву. По обычаю того времени сын священника наследовал служение отца, поэтому в 22 года Аввакума поставили диаконом, а два года спустя — попом к церкви Лоиатищ.