Грег Аннусек - Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени

В Риме стояла жара. Когда Скорцени вышел из самолета, горячая волна средиземноморского воздуха поставила его перед малоприятной дилеммой. «Когда мы приземлились в Риме, — вспоминал он, — я хотел поскорее избавиться от подбитого мехом летного комбинезона, но тут же вспомнил, что под ним нет формы офицера люфтваффе. Поскольку адъютант генерала Штудента в форме офицера войск СС выглядел бы более чем странно, мне ничего не оставалось, как продолжать париться в комбинезоне».

После посадки Скорцени и Штудент быстро доехали до Фраскати, древнего городка на северном склоне Альбанских Холмов, примерно в пятнадцати километрах к юго-востоку от Рима. На протяжении столетий этот небольшой живописный городок, славящийся своими виноградниками, прекрасным белым вином, а также разбросанными по склонам гор патрицианскими виллами, привлекал к себе римских императоров, пап и средневековых князей. Летом 1943 года здесь располагался штаб маршала Альберта Кессельринга, главнокомандующего немецкими силами в Италии, известный как Oberbefehlshaber Sud. В течение последующих полутора месяцев здесь будет также располагаться штаб тайной операции «Дуб».

Ночью Штудент и его новоявленный «адъютант» прозондировали Кессельринга и его штаб на предмет возможных слухов в отношении местонахождения пропавшего диктатора.

Кессельринг, у которого, как правило, были неплохие отношения с итальянцами (он на протяжении полутора лет довольно тесно сотрудничал с ними), заявил, что не располагает никакой информацией о событиях 25 июля или о судьбе Муссолини. Скорцени же было интересно узнать, что один из офицеров маршала недавно обсуждал тему дуче с генералом итальянской армии. Последний утверждал, давая при этом слово чести, и никак не меньше, что ни он, ни другие высокопоставленные чины не имеют о местонахождении Муссолини ни малейшего понятия.

В глазах Скорцени подобное заявление представлялось крайне маловероятным. «Мы еще посмотрим, насколько можно доверять таким утверждениям», — заявил он, не догадываясь, что за его спиной стоит сам Кессельринг.

«А я им верю, — сердито изрек маршал. — Я не вижу никаких оснований не верить слову чести итальянского офицера. И вам бы тоже следовало верить ему, гауптштурмфюрер».

Скорцени почувствовал, что слова маршала вогнали его в краску.

«Услышав это, я решил на будущее никогда больше не торопиться высказывать свое мнение», — вспоминал он позднее.

Как и другие высокопоставленные нацистские чины, наутро после переворота Кессельринг нанес визит в «Волчье логово», однако как уже говорилось выше, пятидесятисемилетний командир люфтваффе отнюдь не разделял озабоченности фюрера развитием событий в Италии. «Похоже, на Кессельринга они произвели благоприятное впечатление! — возмущался Геббельс в своем дневнике. — Он полагает, что Бадольо намерен продолжать войну всеми средствами, какие только имеются в распоряжении итальянцев. Судя по всему, Кессельринг не понял, что это просто был разыгран хорошо поставленный спектакль».

Гитлер был того же мнения. Раздраженный наивностью своего главнокомандующего в Италии, он приказал Скорцени не слишком распространяться о целях своей миссии в разговорах с Кессельрингом, равно как и с немецкими дипломатами в Риме. «Все должно быть в строжайшей тайне, — заявил фюрер, имея в виду операцию „Дуб“. — Ни командующий нашими войсками в Италии, ни наш посол в Риме не должны ничего знать о вашем задании, поскольку они не владеют ситуацией, создавшейся в Италии, и могут наделать всевозможных ошибок». Такую же лекцию о необходимости секретности Гитлер прочел и Штуденту.

Как оказалось, пессимизм Гитлера был вполне оправдан. Практически все его «ключевые фигуры» в Италии — от маршала Кессельринга до посла Макензена и военного атташе, генерала Энно фон Ринтелена — были склонны верить Бадольо, заверявшего Германию в своей верности странам «оси». Тайный приказ Гитлера предполагал двойной обман. Фюрер не только пытался держать в секрете от Бадольо свой дьявольский план относительно судьбы Италии. Он делал все для того, чтобы в неведении оставались свои же немецкие высшие чины, которым он не вполне доверял.

Впрочем, секрет этот хранился не слишком хорошо. К концу июля практически каждый немец в Риме, если он занимал более-менее высокий пост, уже был в курсе планов фюрера хотя бы в общих чертах. Более того, Кессельринг и фон Ринтелен оказались втянуты в операцию «Штудент» с самого начала: без их помощи генерал Штудент был просто не в состоянии осуществить свой дерзкий план — арестовать короля Виктора Эммануила и других заговорщиков, на чьей совести было свержение дуче. Оба военных выступали против похищения короля и делали все, что в их силах, для срыва операции, прямо или косвенно ставя Штуденту палки в колеса. (Одержимость Гитлера секретностью этого периода порой приводила к непредсказуемым последствиям. Например, 2 августа Ринтелен нанес визит Гитлеру в «Волчье логово» с намерением отговорить его от проведения операции «Штудент». Но прежде чем ему удалось встретиться с фюрером, Вильгельм Кейтель предупредил Ринтелена, что поднимать эту тему запрещено. По словам Кейтеля, Гитлер пришел бы в ярость, узнав, что Ринтелен посвящен в тайну!)

Кессельринг догадывался, что фюрер пытался обнаружить местонахождение дуче, однако Штудент и Скорцени прилагали все усилия к тому, чтобы он ничего не узнал. «Хотя этот безумный план и держали от меня в секрете, — писал позднее Кессельринг, — естественно, вскоре я о нем узнал, поскольку все основные нити так или иначе были в моих руках».

То, что Кессельринг ошибался, доверяя новому итальянскому режиму, было наглядным свидетельством того, как лицемерные заявления Бадольо были способны обмануть даже самые скептические умы Германии. Хотя та степень наивности, какую демонстрировал Кессельринг, была редким явлением среди немецкого генералитета, маршал был не одинок в своих иллюзиях относительно планов Италии. Даже мрачный Эрвин Роммель и тот порой впадал в неоправданный оптимизм. «Нельзя исключать, — писал он жене 30 июля 1943 года, — что новое итальянское правительство будет и далее сражаться на нашей стороне».

Вскоре на арену действий прибыла нацистская «кавалерия» в лице 2-й парашютной дивизии люфтваффе, приземлившейся в Риме в течение следующих нескольких дней. Так получилось, что она прибыла без согласия итальянцев, которых заверили, что вскоре она будет переведена на Сицилию или в южную Италию, что, несомненно, было откровенной ложью.

Вечером 28 июля Радль и коммандос из батальона «Фриденталь» приземлились на небольшом аэродроме в городке Пратика ди Маре, примерно в двадцати пяти километрах к югу от столицы. (Они сделали крюк, залетев во Францию 27 июля, и в Италию вылетели на следующий день.) Переодетые в форму парашютистов, фридентальцы на первое время расквартировались неподалеку от аэропорта. Скорцени прибыл 29 июля. Особо не вдаваясь в подробности, он сообщил своим людям, что в скором времени их позовут для выполнения важной операции — это была косвенная отсылка к операции «Дуб» и операции «Штудент».