Грег Аннусек - Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени

Но даже до того, как это стало известно, им помог случай. В течение нескольких дней после исчезновения дуче немцам удалось отыскать двух очевидцев, причем соотечественников, чьи рассказы подтверждали друг друга. Один из них, инженер люфтваффе по фамилии Дессауэр, судя по всему, обратил внимание на конвой машин, проезжавший по улицам Гаэты в тот вечер, когда Муссолини передали адмиралу Мауджери и поместили на борт корвета «Персефона». Эта история совпадала с рассказом офицера германского флота, который сказал, что видел, как дуче входил на борт судна в Гаэте.

По словам адмирала Дёница, который был частым гостем в «Волчьем логове» в период исчезновения Муссолини, получив эти многообещающие известия, Гитлер начал активно участвовать в расследовании. (Он уже потребовал, чтобы его держали в курсе всех новостей.) Когда Дёниц в начале августа прибыл в Ставку фюрера для участия в совещаниях, он отметил для себя, что Гитлер временно отложил другие, не менее настоятельные дела с тем, чтобы допросить потенциальных свидетелей. Первым в их списке был Дессауэр, которого генерал Штудент самолетом переправил в Растенбург, чтобы Гитлер мог допросить его лично.

«Во второй половине дня летчик-инженер Дессауэр имел беседу с фюрером, — писал Дёниц в дневнике 2 августа. — Он доложил, что видел кавалькаду машин, охраняемую карабинерами, хотя самого дуче не видел». (Для удобства многие записи флотских чинов приписывались Дёницу. Впрочем, отдельные записи действительно принадлежали Дёницу.)

Судя по всему, это был тот самый конвой, который доставил Муссолини из кадетской казармы в Риме на пристань имени Констанцо Чиано в Гаэте в ночь с 27-го на 28 июля. В конце дня Гитлер приказал привести к нему свидетеля-моряка. «В ходе вечернего совещания был отдан приказ немедленно и без лишнего шума доставить морского офицера Лауриха из Гаэты через Берлин в Ставку фюрера. Этого офицера упомянул в своем рассказе Дессауэр как еще одного свидетеля». Гитлер, ухватившись за их показания, моментально сузил географию поисков. «Вскоре поступило распоряжение, что операция „Дуб“ будет ограничена островом Вентотене».

Вентотене. Именно в этой точке поиски дуче начали отклоняться от верного курса. В те минуты, когда Гитлер допрашивал Дессауэра, Муссолини маялся от безделья, сидя в Дома Раса на острове Понца (примерно в сорока километрах от Вентотене). Главным источником версии Вентотене — как наверняка было сказано Гитлеру — был морской офицер Лаурих, служивший на немецкой базе в Гаэте. Судя по всему, эту информацию он получил от одного знакомого итальянца, тоже морского офицера, с которым успел подружиться за время пребывания в Гаэте. Встреча Лауриха с Гитлером состоялась лишь через несколько дней.

Вскоре к версии Вентотене присоединился и шеф СС Генрих Гиммлер. Пятого августа Дёниц получил из «Волчьего логова» сообщение о том, что «согласно дополнительной информации, полученной от рейхсфюрера СС, в качестве цели операции „Дуб“ следует рассматривать только остров В». Правда, оставалось непонятно, что подтолкнуло Гиммлера к такому выводу.

Что, однако, странно, оба острова — и Вентотене, и Понца — в целом подходили под описание места содержания дуче, на которое указывали гиммлеровские ясновидящие. Немецкий астролог Вильгельм Вульф в конце июля заявил, что дуче находится к юго-востоку от Рима, на расстоянии не более ста километров от столицы. Ваннзейская группа — если верить Вальтеру Шелленбергу — оказалась еще более точна в своих выводах: некий Магистр Звездного Маятника заявил, что Муссолини держат на острове к западу от Неаполя, хотя, разумеется, и не сказал, на каком именно.

Хотя Вентотене был заведомо ложной версией, которую вполне могла нарочно подбросить Гитлеру итальянская разведка, этот остров завладел воображением немцев на несколько недель.

Даже гоняясь за тенью дуче, Гитлер продолжал спорить со своим окружением относительно надежности режима Бадольо, чьи истинные намерения вызывали у нацистской верхушки серьезные разногласия. Так, например, Йодль и Дёниц время от времени были склонны проявлять благодушие в том, что касалось нового правительства в Риме. Впрочем, в одном проницательности фюрера следует воздать должное: внутренне чутье подсказывало ему, что Бадольо наверняка попытается вести двойную игру.

«Во время дневного совещания у фюрера генерал Йодль доложил, что итальянцы полностью прекратили сопротивление нашим мерам, — писал Дёниц 3 августа. По всей видимости, Йодль хотел сказать, что итальянцы не предпринимали никаких действий к тому, чтобы воспрепятствовать вводу немецких войск в северную Италию. На Гитлера этот аргумент не подействовал. — Во время обсуждения причин такого бездействия фюрер высказал точку зрения, что итальянцы нарочно тянут время, чтобы договориться союзниками прежде, чем пойти на открытый разрыв с Германией. Йодль и [Дёниц] предположили, что, возможно, итальянцы находятся в бедственном положении и потому склонны полагаться на нас. Думается, нужно подождать, пока ситуация окончательно не прояснится».

Впрочем, Гитлер, у которого на тот момент не имелось веских доказательств ни местонахождения Муссолини, ни вероломства Бадольо, не был готов нанести удар. «Операции „Ось“, „Дуб“ и „Шварц“ решено отложить», — писал Дёниц. Это, в свою очередь, означало, что со спасением дуче решили не спешить, равно как и с планами Гитлера подчинить Италию силой, хотя приготовления ко всем операциям по-прежнему шли полным ходом.

Эту нерешительность очень хорошо выразил генерал-фельдмаршал Кейтель в письме жене. «Помимо разрушительной бомбардировки Гамбурга, — сообщал он в своем письме от 3 августа, — мне почти нечего рассказать, потому что все находится в подвешенном состоянии и нам остается лишь ждать дальнейшего развития событий в Италии. Бадольо заверяет нас, что продолжит войну и что якобы только на этом условии он согласился принять пост. Где Муссолини, никто не знает».

Последнее предложение Кейтеля не совсем соответствовало действительности. К тому моменту немцы прониклись уверенностью, что имеют неплохое представление о том, где находится дуче, а именно — на острове Вентотене. Более того, 6 августа Гитлер вызвал небольшую панику у себя в «Волчьем логове» тем, что заявил, будто итальянцы готовы вывезти Муссолини с острова на борту эсминца. Это известие не только привело самого фюрера в бешенство, но и стало причиной долгого спора между ним и Дёницем по поводу того, как предотвратить этот шаг, избежав одновременно открытой конфронтации с военным партнером, чтобы не повредить целостности «оси».