Константин Бадигин - Покорители студеных морей (Главы 1-14)

На набережной у причалов в хорошие годы отбою не было

от крестьян, предлагавших прямо с карбасов, сойм1 и лодий 2 хлеб и толокно, сухую рыбу и хмель, орехи, мед, соль и ягоды. А сейчас стоял десяток барок, груженных лесным товаром, и хозяева наперебой навязывали редкому покупателю то вязанку дров, то пук лучины, то куль угля.

Только на Буяне, набережной, что ниже моста, куда новгородские кормщики ставили лодьи с товарами иноземных купцов, было заметное оживление. Толпа закрыла от глаз Амосова корпуса прибывших с Ладоги кораблей.

"Большой караван, - подумал Амосов, считая мачты. - Летние гости ганзейские 3 пожаловали. Ко времени ли?"

До морехода доносился глухой рокот толпы, собравшейся у причалов; слышались злобные выкрики, перебранка. Обго-. няя Амосова, прошли два горожанина-ремесленника.

- Убивец нашелся, - услышал Труфан Федорович резкий голос, - тот самый, что в Любеке купца Салова убил!

- Ишь ведь, признали! Что ж теперь, виру требовать? - сказал другой. Ванюха-то, Салова сын, таковский, маху не даст.

- Кожу с зубов норовят ганзейцы содрать. Выходит дело, нам, судовщикам да носильщикам, даром на них работай. Уперлись на своем: что дедам вашим платили, то и вам платить будем.

Первый злобно выругался:

- Как есть свинья! Посади ее за стол, она и ноги на стел...

Купец не обратил особого внимания на слова прохожих. Требовать виру плату родственникам за убитого - было обычным в те времена. Нередки были и жалобы на иноземных купцов.

Труфана Федоровича тревожило другое. "Почто степенной звал? - думалось ему. - Наказывал и часу не медлить. Неужто беда какая стряслась?" И старый мореход ускорил шаги.

Солнышко поднималось все выше и выше. Под его горячими лучами стали испаряться капли утренней росы на свежей зелени ветел, высаженных по обочинам бревенчатой мостовой, на траве, буйно разросшейся возле домов и по дворищам у церквей.

С наслаждением вдыхая утренний свежий воздух, пахнувший дымом домашнего очага, Амосов пробирался по узким улицам ремесленников. Тянулись бесконечные ряды кожевников, швецов, плотников, дощаников, седельников, сукновалов, веревочников. Великий Новгород насчитывал сотни ремеслен

1 Сойма - одномачтовое палубное грузовое судно.

5 Лодья (ладья)-морское и речное судно Древней Руси.

3 Г а н з а, или Ганзейский союз, - торговый и политический союз северонемецких городов, который вел оживленную торговлю с Новгородом,

ных специальностей. Тысячи людей трудились над изготовлением товаров для торговли на обширной Новгородской земле.

Повернув на торговую улицу, где дома были побогаче и мостовая получше, Амосов подошел к крепким, высоким хоромам югорского купца-судовладельца Кузьмы Терентьева. Поднявшись по дубовому резному крыльцу, он постучался в тяжелую, обитую железом дверь.

Просторная горница была битком набита народом. Окна были плотно завешены: купцы собрались тайно. Две толстые восковые свечи в массивных кованых подсвечниках едва освещали бородатые насупленные лица. После резкого дневного света мореход не сразу распознал друзей и приятелей.

Поздоровавшись со всеми, Амосов подсел поближе к хозяину, освободившему местечко для почетного гостя.,

- В Торжке московских купцов зарезали, - шепнул мореходу хозяин. - Ночью гонец ко мне прискакал, вести привез. Теперь понизовского хлеба1 нам как своих ушей не видать. Если здесь всех дел не решим - заморской торговле конец... Сынок твой, Олег Труфанович, слово держит, - добавил, помолчав, Терентьев.

Кивнув в ответ, Амосов захватил в ладонь бороду и стал слушать.

- Душит Ганза новгородскую торговлю, - продолжал прерванную речь Олег Труфанович, староста Неревского конца. - Без морского пути, без кораблей заморских торговле выгоды нет. Смотри ведь что задумали: нашим купцам за Котлин не ходить, кораблей заморских не иметь, а товары, какие надо, мы, дескать, вам на своих кораблях привезем и в Новгороде на своих дворах торговать будем.

Купцы негодующе зашумели.

- И наши товары, - повысил голос младший Амосов,- хотят на своих кораблях в Заморье возить, а ежели так - цены не мы, а они назначать будут; что захотят, то и дадут.

- А опричь всего, - раздался звучный бас, - норовят обмануть, мошенники. В сукнах недомер, в соли недовес. Товар худой, гнилье к нам везут. Только и судись с ними, будто других делов нету. Поперек дороги нам Ганза встала.

Все обернулись. На другом конце стола стоял иванский староста Никита Михайлов.

- Правда твоя! - снова зашумело купечество. - В Любеке навалом соль куда дешевле брать.

- Будем на своих судах заморские товары возить. Сколь к нам кораблей немецких с товаром приходит, столь и наших к ним.

Обождав, пока купцы успокоились, Олег Труфанович продолжал:

- Оружие, зелье, другое, что для войны надобно, немецкие купцы не везут, говорят: римский папеж запрет наложил. А грабить наших купцов - на то есть папское благословение? Попробуй сунься в море - судно ограбят, а тебя враз живота лишат. Сколько народа разбойным делом промышляет, счету нет! Порядки свои завели: ежели омелилось судно у берега, ты ни в судне, ни в товаре не волен - отберут и суда не сыщешь.

- А посадник да господа про то давно ведают, а пользы от того нет! - снова громыхнул Михайлов.

Младший Амосов движением руки остановил Михайлова:

- Не кончил я... Господа всю власть взяла. Золотые кушаки тайно от народа дела решают. Голодный сейчас народ - что уж лучше у своих, русских, хлеба купить? Нет, не то им надобно. Московских купцов ни за что в Торжке загубили, с ливонцами дружбу ведут, литовскому князю посулы дают. Разгневается великий князь, закроет заставы, не только с товаром - и пустому не пройти.

Олег Труфанович остановился передохнуть. Молчания никто не нарушал. Купцы сидели смирно и согласно кивали головами.

- Это не все. Золотые кушаки сейчас думу думают, как бы ряду2 с Ганзою учинить. По той ряде пять лет ни одно судно новгородцев в заморье не выйдет, на том крест целовать хотят. А немецкие купцы за то хлеб привезти обещают.

- Не будет этого! - неожиданно хлопнул кулаком о стол старший Амосов. Отцы наши, деды, прадеды на такой грамоте креста не целовали, и мы не будем!.. - От гнева его голос дрожал. - В разор пойду, а чести русской позорить не дам! Морская дорога божья - никто закрыть не может.

Тут купцы не выдержали - все разом повскакали с мест и закричали:

- Прав Амосов! Мы все за тобой! Не дадим морскую дорогу закрыть, не дадим!..

Кузьма Терентьев тщетно пытался унять разбушевавшихся гостей.

Неожиданно раздался громкий, настойчивый стук у крыльца. Купцы мгновенно затихли. Хозяин со свечой пошел открывать непрошеному гостю.

- Свой человек, господа купцы. Никола Воронин послал упредить: народ бунтует, кричат вече ударить. Пусть сам расскажет... Говори, Спиря, подтолкнул хозяин гонца.