Виктор Устинов - Политические тайны Второй мировой

Несмотря на объявление войны Германии, финансовая и промышленная кооперация между французскими и германскими капиталистами ни в чем не ослабла, и она продолжала функционировать, несмотря на все причуды «странной» войны. На франко-германской границе стояла тишина, какую можно ощущать только в заповедниках: солдатам строго настрого запрещалось приближаться к границе и провоцировать немецких солдат. Неуклонно падало и моральное состояние французской армии. Значительная часть офицерского корпуса не желала войны с Германией, и такие настроения им насаждали профашистские органы буржуазной печати Франции.

Военная мысль во Франции была придавлена поклонниками фашистского режима в Германии, а ее доктрина носила чисто оборонительный характер. Перед Первой мировой войной французская армия воспитывалась в духе наступательных действий, и достижение стратегических целей считалось возможным только путем уничтожения противника в наступлении. [118] Военная мысль, № 2–3. М. 1946, С.90

Когда правительство возглавлял Э. Даладье, «то он, казалось, олицетворял собою чувство покорности и отчаяния, которое испытывала страна… На страницах газет он всегда казался главным плакальщиком на похоронах своей родины» [119] А.Верт. Франция 1940–1955.М. 1959, с. 42. . Когда кабинет Даладье пал — депутаты осудили его не за то, что он не выполнил обещаний защищать Польшу и не смог организовать фронт антигитлеровской войны, а за то, что он не сумел воспользоваться Советско-финским конфликтом для перерастания его в активную коалиционную войну против Советского Союза с участием на стороне Франции и Англии скандинавских стран и гитлеровской Германии. Мир, на который пошли белофинны в результате поражения, нанесенного им Красной Армией, спутал все карты французских стратегов. Именно это обстоятельство и повергла французскую реакцию в ярость, которая обрушилась на правительство Даладье. Возглавил правительство Поль Рейно, отличавшийся огромным честолюбием и заурядным умом, и более решительно настроенный на недопущение войны с гитлеровской Германией. В своей программной речи он «ни словом не обмолвился о намерениях правительства предпринять хоть какие-либо шаги для организации войны с гитлеровской Германией». Но в то же время, в своем послании английскому правительству, Рейно предлагал начать совместные боевые действия на севере — в скандинавских странах и на юге — со стороны Кавказа с тем, «чтобы парализовать Россию». [120] Л.П.Лавров. История одной капитуляции. М., 1964, с. 158, 176.

Настаивая на высадке англо-французских войск в Скандинавии, французское правительство было уверено, что мир между Финляндией и СССР непрочен и его, при содействии той же Германии, легко можно было взорвать. За предшествующие семь месяцев «странной войны» французское правительство окончательно уверовало, что бездействие обеих сторон может продлиться долго, и оно всячески стремилось перенести войну на Восток, на те земли и территории, которые Гитлер наметил для расширения жизненного пространства Германии в своем программном труде «Моя борьба». И совсем не случайно, что за месяц до нападения Германии на Францию французский кабинет детализирует способы бомбардировок нефтяных промыслов на Кавказе через Турцию и усиливал свою военно-воздушную группировку в Сирии. В качестве объектов бомбардировок намечались города Баку, Батуми, Грозный и Поти. 23 апреля 1940 года, за семнадцать дней до нападения Германии на Францию, вопрос об агрессии против СССР в районе Кавказа был предметом специального обсуждения высшего совета союзников, состоявшегося в Париже. На этом совещании англичане заявили, что вся их авиация задействована в сражении за Норвегию и потому не может быть использована для намеченных операций на Востоке, что вызвало неудовольствие премьер-министра Рейно [121] Внешняя политика СССР. Т. 4. М., 1946, док 409, с. 498. . Война стояла уже у порога Франции, но ее правящие круги заботило не укрепление обороноспособности собственной страны перед гитлеровской агрессией, а военные провокации против Советского Союза, с помощью которых они надеялись отвести угрозу от себя и навлечь ее на других.

Но Гитлера больше беспокоила Франция, чем Советский Союз, и он сначала решил разделаться с этой страной, к которой он питал откровенную ненависть, вынесенную еще с полей Первой мировой войны. Гитлер не решился нападать на Советский Союз до разгрома западных держав. Он говорил в узком кругу своих приближенных: «Советская Россия — большой кусок Им можно и подавиться» [122] История дипломатии. Т. 3. М-Л, 1945, с. 488. . Уже после успешной польской военной кампании 23 ноября 1939 г. состоялось совещание Гитлера с главнокомандующими отдельных родов войск, на котором он заявил: «Я долго сомневался, не начать ли мне нападение на Восток, а затем уже на Запад… Вынужденно получилось так, что Восток на ближайшее время выпал… У нас имеется договор с Россией. Однако договоры соблюдаются лишь до тех пор, пока… они выгодны». [123] Ф.Н. Телегин. О фальсификации западногерманской историографией вопроса о подготовке фашистской агрессии против СССР. // Новая и новейшая история, 1958, № 6, с. 128.

Все политические деятели Европы знали, что основным объектом завоевательной политики фашистская Германия объявила Советский Союз. Уничтожение Советской России и овладение территориями на Востоке было вожделенной мечтой гитлеровского режима. Но решение этой проблемы зависело от того, как отнесутся Франции и Англии к восточной политике Германии. Можно ли было ожидать, что, например, Франция предоставит Германии полную свободу действий на Востоке? Гитлер отвечал на это отрицательно. Он был убежден, что Россия и Франция имеют взаимные интересы, находятся в «одной лодке» перед лицом германской агрессии, что французские правящие круги никогда не потерпят гегемонии Германии в Европе. [124] Военно-исторический журнал, № 12, М., 1964, с. 37.

В лучшем случае можно было надеяться на то, что французское правительство будет терпимо относиться к продвижению германской экспансии на Восток, но лишь до известного предела, ожидая, когда Германия израсходует свои силы в борьбе против Советского Союза. Германские нацистские круги не видели никаких шансов на успех в вооруженной борьбе с Советским Союзом, пока в тылу Германии, на ее западных границах, находилась французская армия. Для них путь на Восток лежал через Францию. «Будущая цель нашей внешней политики, — писал Гитлер, — …восточная политика, направленная на приобретение необходимых земель для нашего немецкого народа. Но поскольку для этого нужны силы, а смертельный враг нашего народа — Франция неумолимо душит нас и отнимает эти силы, мы должны взять на себя любые жертвы, которые смогут привести к уничтожению всякого стремления Франции к гегемонии в Европе». [125] Там же, с. 38.