Виктор Устинов - Политические тайны Второй мировой

В заявлении ТАСС сообщалось, что «… в английской и вообще иностранной печати стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией». По этим слухам:

1) Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера…

2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредотачивать свои войска у границ последней…

ТАСС заявляет, что:

1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий…

2) По данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия Советско-германского пакта о ненападении…

3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия Советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией являются лживыми и провокационными;

4) Проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо». [355] Известия, 1941, 14 июня.

Сталин внимательно отслеживал реакцию германских правительственных кругов на это заявление.

Это был блестящий и безупречно выверенный дипломатический ход, какие редко встретишь в истории дипломатии, и в Берлине на него не нашлось ответного хода — там хранили гробовое молчание, прямо и косвенно подтверждая скорую дату нападения. Словно сговорившись, молчали в Риме, Будапеште, Бухаресте и Хельсинки; о советском документе нигде ничего не сообщалось в строго контролируемой фашистской прессе. Но в Москве поняли — нападение фашистской Германии следует ожидать со дня на день. 16 июня состоялось заседание Советского правительства, рассмотревшего итоги опубликования заявления ТАСС, и все члены правительства сошлись во мнении, что война подошла к нашему порогу и на просьбу маршала С. Тимошенко усилить приграничные войска правительство разрешило наркомату обороны начать выдвижение к государственной границе тех дивизий что располагались в глубине приграничных округов. При этом членами правительства был рассмотрен и перечень таких соединений — в представленном списке числилось 56 дивизий. [356] ЦАМО РФ. Ф.15, оп. 11600, д. 1062, л. 101, 102.

Последовавшие вслед за решением Советского правительства директива наркома обороны потребовала от командующих приграничных Особых военных округов «для повышения боевой готовности войск округов к 1 июля 1941 года все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к государственной границе в новые лагеря… Передвижение войск сохранить в полной тайне. Марш совершать с тактическими учениями, по ночам». Указанные в директиве сроки сосредоточения дивизий в новых приграничных районах, обозначенных наркоматом обороны, были запоздалыми, дивизии плохо обеспеченными вооружением и боеприпасами и цели передислокации перед ними были поставлены не боевые, а учебные. Это решение, правильное по замыслу, но неверное по содержанию исполнения, ввергло более 20 % соединений Красной Армии в самом начале войны в катастрофу, потому что они оказались неготовыми к войне.

17 июня из Берлина советское посольство сообщало, что «все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления полностью закончены и удар можно ожидать в любое время» [357] Россия. XX век. 1941 год. Документы. Кн. 2. М., 1998, с. 382. . В тот же день начальник управления госбезопасности НКВД генерал Судоплатов П.А сообщил начальнику разведуправления Красной Армии о положении в Финляндии: «Мобилизация началась 10–11 июня. 12 июня в Тамиссари объявлено осадное положение, все приводится в боевую готовность. В Хельсинки отмечены признаки эвакуации населения». [358] Россия. XX век. 1941 год. Документы. Кн. 2. М., 1998, с. 382.

Начиная с первых чисел июня Председателю Совета Министров Сталину и народному комиссару по иностранным делам Молотову стали непрерывно поступать сообщения о готовящемся нападении фашистской Германии, одно тревожнее другого. Их достоверность тщательно проверялась — никто не рисковал сообщать в правительство непроверенные факты. 16 июня посол в Великобритании Майский сообщил, что по данным британского Генштаба на границах Советского Союза ведется беспрецедентная концентрация немецких сил: в Польше — 80 дивизий, 30 — в Румынии. Это же сообщение подтверждала и великолепная кембриджская пятерка разведчиков во главе с Кимом Филби, работавшая на советскую разведку.

Ответом на эти угрозы явилось решение Советского правительства осуществить в мае досрочный выпуск офицеров из всех военных училищ и военных академий, и всем выпускникам вузов было приказано немедленно убыть в свои части (без отпусков). Придя на ежегодное торжественное собрание выпускников военных академий в Кремле, Сталин предупредил всех об угрозе войны с фашистской Германией и призвал всех генералов и офицеров быть готовыми к ней. 15 мая Генеральный штаб отдал распоряжение, разрешающее командирам частей держать боезапас непосредственно в самолетах и танках.

В середине мая было принято постановление правительства, чтобы все военные училища, расположенные на территориях приграничных округов, в частности, Львовское, Могилевское, Черниговское и другие, передислоцировались в глубь страны — за Волгу и Урал. [359] M.B. Захаров. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989, с. 250.

18 июня народный комиссар государственной безопасности генерал Меркулов представил Сталину и Молотову записку с весьма тревожными сообщениями: «Наблюдается массовый отъезд в Германию сотрудников посольства, их жен и детей с вещами. Производится спешная отправка в Германию служебных бумаг и сжигание части их на месте… Сжиганием документов уже в течение многих дней заняты инспектор авиационного атташе Тадтке и секретарь этого атташата Радазевская» [360] Россия. XX век. 1941 год. Документы. Кн. 2. М., 1998, с. 384–385. . В германском посольстве работал наш агент и там же в осведомителях германского военного атташе числился Николай Кузнецов, ставший в годы войны талантливым русским разведчиком и организатором партизанского движения на Украине. Вся предвоенная переписка посольств Германии, Италии и Японии, как и все телефонные переговоры послов и их сотрудников со столицами своих государств, были известны агентам Л. Берия, и они не были тайной для советского руководства. В это же время сотни и тысячи сообщений и фактов подтверждали вывод Советского правительства о том, что нападение фашистской Германии возможно между 22 и 25 июня.