Владимир Кобрин - Вспомогательные исторические дисциплины: учебник для вузов

В алтайской семье самая многочисленная группа тюркских языков. В древности на этих языках говорили гунны, хазары, печенеги, половцы, волжско-камские болгары и более мелкие народы – берендеи, торки, белые и черные клобуки. Ныне на тюркских языках говорят в Поволжье и Приуралье татары, башкиры и чуваши, в Средней Азии – казахи, киргизы, туркмены, узбеки, каракалпаки и т. д., на Кавказе – азербайджанцы, кумыки, балкарцы, карачаевцы, в Сибири – алтайцы, хакасы, якуты, тувинцы и т. д. Один из наиболее крупных тюркоязычных народов – турки. На языках монгольской группы алтайской семьи говорят монголы, калмыки и буряты, на языках тунгусо-маньчжурской группы – эвенки, нанайцы, удэгейцы, маньчжуры.

Историческая топонимика. Географическое название, как и всякое имя собственное, социально. Оно возникает из практической потребности людей назвать тот или иной объект. Какая же из характеристик объекта окажется той, что дает основу для названия, зависит от уровня и характера социально-экономического и политического развития и от социальной психологии? Так, село может быть названо по сравнительно редкому природному признаку (например, Дубровка), по местной церкви (Рождественское), по имени или фамилии владельца (Пушкино). Но до развития боярского вотчинного землевладения название по владельцу было невозможно.

Точно так же слащаво-сентиментальные названия помещичьих усадеб типа Кинь-Грусть, Отрадное, Мон-Плезир, заставляющие вспомнить сразу и Манилова, и щедринского градоначальника Грустилова, обязаны своим появлением моде 2-й половины XVIII – 1-й половины XIX в.

В названии ярко проявляется закон ряда: название должно выделять из него. Деревня Дубровка появится лишь там, где дубравы – исключение среди хвойных и березовых лесов, а Борки – там, где преобладают лиственные леса. Давно подмечено, что топонимы, в которые входят термины колодец, вода (на разных языках), характерны для сухих местностей, где воды мало, а каждый колодец – особая ценность. Историк, не учитывающий этого обстоятельства, может порой привести аргумент, который на самом деле опровергает его концепцию. Так, один из крупнейших историков академик Б.Д. Греков, отстаивая точку зрения о смердах как основном населении древнерусского государства, ссылался на то, что топонимы с корнем смерд (как установила Е.А. Рыдзевская) исключительно широко распространены на Руси. К сожалению, Б.Д. Греков не учел закона относительной негативности названий. Как заметил И.Я. Фроянов, если бы смердами называли всех крестьян, не имело бы смысла особо выделять волости и села с названиями Смерда, Смердыня и т. п. В самом деле, мы не найдем (или почти не найдем) на карте России сел с названиями Пахарево или Крестьяниново [67] .

Итак, выделяя из ряда, топоним отражает признак, сравнительно редкий для данной местности, но присущий называемому объекту. Этот принцип наименования получил название относительной негативности географических названий.

Важным топонимическим термином является понятие топонимического субстрата.Слово субстрат в буквальном переводе означает подслой. Вероятно, именно так его бы и стоило назвать, но термин субстрат уже устоялся в научной литературе. Субстратом принято называть пласт названий, происходящих из языка народа, раньше жившего на данной территории. Например, многие топонимы Германии имеют славянское происхождение: Шверин (славянское Зверин), Дрезден (по славянскому племени дреджан от дрязга – лес; река Дрезна в Московской области), Лейпциг (из Липск), Росток (розтока – место разделения реки на два рукава), Баутцен (из славянского Будышин), Любек (по славянскому племени любичей). Эти и другие названия составляют славянский субстрат в немецкой топонимии. В свою очередь, в русской, украинской и белорусской топонимии можно найти иранский, балтский, угро-финский субстраты. Изучение субстрата дает возможность проследить исторические судьбы территории, процессы этногенеза.

Главная опасность, подстерегающая начинающего топонимиста, – излишнее доверие к легендам о происхождении тех или иных географических названий. Так, в Рузском районе Московской области жители верят в легенду, что название местного села Аннино происходит от того, что Иван Грозный якобы заточил в церковь этого села свою сестру Анну. В действительности же у царя Ивана не было сестер, а церкви, в отличие от монастырей, никогда не служили местами заточения. Название же, вероятно, происходит от имени владелицы. Некоторые топонимические легенды носят комический характер: о Яхроме, возле которой княгиня, оступившись, жалобно закричала: «Я хрома», о Ворскле, уронив в которую подзорную трубу Петр I воскликнул почему-то по-старославянски: «Вор скла» (т. е. стекла) и т. д. Для всех них характерно, что в представлении их создателей название возникает как следствие случайно произнесенной фразы. Распространителям таких легенд обычно остается неизвестной подлинная история топонима, бытовавшего, как правило, задолго до жизни тех деятелей, которым приписывается историческая фраза.

Другая ошибка близко связана с предыдущей: попытка подобрать, не задумываясь о формантах, законах языка, истории народа и территории, подходящую этимологию. В этом случае этимологизатор создает новую топонимическую легенду, отличающуюся от народных в худшую сторону: в ней нет элементов фольклора. Так, один литератор пытался произвести название села Кидекша от русского глагола покидать, не обращая внимания на необъяснимый из славянских языков формант – кша (Икша, Шилекша, Колокша и т. п.), относящийся к древнейшим угро-финским формантам на территории нашей страны и возникший еще во II–I тыс. до н. э.

Невнимание к истории может подвести и серьезного ученого. Так, один из крупнейших русских лингвистов академик А.И. Соболевский пытался связать с ираноязычными скифами название деревни Сибирь в Смоленской губернии (ученый ошибочно, как впоследствии выяснилось, считал скифским и название Сибирь). Однако на самом деле смоленская деревня была самой глухой из вотчин графов Шереметевых, куда они ссылали провинившихся крепостных, домашней шереметевской «сибирью» (одно из отономастических значений слова Сибирь – место ссылки).

Изучать топонимические субстраты легче всего по названиям рек и озер (гидронимам): эти названия, особенно крупных рек, наиболее стойки. Одним из древнейших языковых слоев в гидронимии является иранский, оставленный скифскими и сарматскими племенами, обитавшими в степной зоне в I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. С этими ираноязычными народами связаны названия крупнейших рек степной зоны – Дона, Днепра, Днестра и Дуная. В их названии присутствует корень дн, дон. Слово дон на осетинском языке (а он – прямой наследник аланского, в свою очередь восходящего к сарматскому) и сегодня означает воду. Термин вода во многих языках служил для обозначения реки, а наиболее крупные водные потоки обычно называли просто реками. Так и сегодня в бытовой речи жители сел зачастую называют свой районный центр просто городом, а ближайшую реку – рекой.