Владимир Кобрин - Вспомогательные исторические дисциплины: учебник для вузов

Нехристианские имена сохранялись как основные у самых широких слоев населения долгое время. Они встречались даже у духовенства. Так, новгородский священник 1-й половины XI в. даже в переписанной им книге религиозного содержания сам себя назвал крайне неблагочестивым языческим именем – Упырь Лихой. В XV–XVI вв. некалендарные имена были широко распространены среди дворянства; у части (особенно у князей и боярской верхушки) они употреблялись вместе с христианскими (от некалендарных имен не образовывались почетные формы отчества на вич), у многих – в качестве основных.

Прозвища представителей некоторых Московских боярских родов XIV–XVII вв.

Воронцовы-Вельяминовы: Грунка, Рогушка, Бобр, Трубица, Пирог, Семейка, Немой, Лайка, Обляз, Пьяница. Морозовы: Туша, Шея, Поплева, Козел, Салтык, Скряба, Кожа, Владыка, Брюхо, Батат, Губа, Жест, Русалка. Кобылины: Жеребец, Елко, Синий, Лютый, Колыч, Стербей, Хлудень, Ивантей, Кошка, Голтяй, Дурной, Кокорь, Хирон, Строй, Шишка, Чечка, Шеремет, Хрущ. Ратшичи: Холопище, Неведомица, Улита, Ус, Шушлепа, Гусь, Товарок, Дыхало, Курица, Чорт, Волк, Муса, Бобрище, Жулеба, Чексеня, Овца, Закала, Баклан, Кривой, Копот, Смолка, Копыто, Волчок. Добрынские и Белеутовы: Заяц, Сахарник, Гусь, Хромой, Подкидыш, Поджога, Дидка, Бирдюка, Змей, Клуша, Рябчик. Сабуровы: Зерно, Годун, Пешек, Сверчок, Глаз, Брех, Стерляг, Токмак, Пильем, Вислоух, Папа, Варгас, Муса, Чурка, Замятня. Кутузовы: Лапа, Корова, Клеопа, Щука, Зверь, Яска. Бяконтовы-Плещеевы: Некрас, Тирон, Дрозд, Латыня, Жеребец, Клык, Немой, Ресница, Дюпа, Москотинья, Пятой, Юрло, Охота, Тесто, Очи, Суббота, Чешиха, Басман, Лопотун, Игла, Тарх, Бестуж. Квашнины: Дуда, Жох, Самара, Разлада, Пищаль, Кривуля, Невежа. Беклемишевы: Змей, Слеза, Миха, Шок, Керенбей, Козел, Ялец, Череп, Куроед, Хрен, Долгая Сабля, Плашка [69] .

До возникновения фамилий некалендарные имена, значительно более разнообразные, чем календарные, служили дополнительным опознавательным признаком. Этому помогало и то, что часто в семье существовала традиция давать детям имена как бы из одной серии, связанные друг с другом (этот обычай связанных имен прослеживается у многих, зачастую далеких друг от друга народов). Так, среди потомков боярина Андрея Кобылы – Федор Кошка, Шевляга (в говорах – кляча), Жеребец и др. Чулковы, Чеботовы и Ногавицыны были однородцами. Известны братья Козел и Капуста, Бархат и Аксамит (сорт бархата). В роду Травиных (потомки Травы) встречались Пырей, Щавей (щавель), Осока и Отава. Известны братья Свежина, Солонина, Буженина и Вятчина. В одной из семей у детей были этнонимические имена: Мордовин, Черемисин, Мещерин и Русин. В качестве некалендарных имен, особенно у непривилегированного населения, были распространены названия птиц, зверей, домашнего скота, насекомых и т. д. Таково происхождение распространенных русских фамилий Баранов, Быков, Бычков, Волков, Воронин, Воронов, Голубев, Журавлев, Зайцев, Кабанов, Козлов, Комаров, Коровин, Коршунов, Кочетов, Лебедев, Лисицын, Медведев, Муравьев, Орлов, Петухов, Селезнев, Синицын, Сорокин, Уткин, Ястребов и др.

Во 2-й половине XV – середине XVI в. складываются фамилии у русских феодалов. Этот процесс не случайно совпал по времени с созданием единого государства. В небольших княжествах имени и отчества (порой с добавлением некалендарного имени) было достаточно, чтобы среди немногочисленных феодалов отличить одного от другого. Во 2-й же половине XV в. происходят глубокие изменения в структуре и организации господствующего класса: увеличивается его численность, разрастается аппарат государственной власти, устанавливается порядок прохождения службы. В этих условиях только имени и отчества уже недостаточно для феодала. В едином государстве складывается сложное законодательство о выкупе и наследовании земельной собственности, наследственными фактически были и поместья. Для обоснования прав на наследование и выкуп требовалась принадлежность к определенному роду, а доказать ее могло лишь родовое прозвание.

В закреплении за феодалами фамилий было заинтересовано и государство. Установление обязательной для всех феодалов службы требовало делопроизводства, составления списков служилых людей, в которых запись их только по именам и отчествам могла привести к путанице. Некалендарное же имя не фиксировало принадлежности феодала к определенному роду. Последнее было особенно важным в связи со складыванием в конце XV – 1-й половине XVI в. системы местничества, при котором для обоснования своей позиции были наиболее ценными службы членов того же рода.

Княжеские фамилии создавались в значительной степени на основе прилагательных, указывающих на землю или удел, где княжил тот или иной князь. С этой точки зрения князь Оболенский сначала не отличался от короля французского. Однако по мере превращения князей из независимых владетелей или полунезависимых вассалов великого князя в подданных государя всея Руси эти прилагательные отрывались от своей этимологии и становились фамилиями, указывающими уже не столько на владения князя, сколько на его происхождение из определенного рода. Князь Оболенский мог не иметь вовсе вотчин в Оболенском уезде, или они составляли лишь небольшую, порой не основную часть его владений, но по-прежнему так именовался. Прилагательное стало фамилией.

Для русских феодальных фамилий XV–XVI вв. характерно их разветвление. Почти каждая крупная боярская, княжеская или дворянская фамилия с течением времени распадалась на новые. Особенно велико было разветвление в княжеских семьях. Типы этого разветвления различны. Одни князья получали свои прозвания с формантом – ский по своим владениям, другие – с формантами – ов, – ев, – ин по именам (главным образом некалендарным) отцов и дедов. В каждом княжеском роде обычно господствовал какой-то один тип разветвления, хотя встречались, как правило, оба. Так, большинство Оболенских носило патронимические (от имен предков) фамилии: Щепины, Немого, Телепневы, Овчинины, Кашины, Репнины и т. д. Это понятно: они еще в XIV в. перешли одними из первых на московскую службу, и их вотчины в родовом гнезде не сохранили черт удельных владений, а от их названий почти не образовывались фамилии. Иначе было дело у князей Белозерских: вплоть до 1-й половины XVI в. они сохраняли под общим сюзеренитетом Москвы власть над своим княжеством. Их вотчины возникли в результате дробления на части старинного белозерского княжеского домена, поэтому при разделах они и получали прозвания по своим вотчинам полуудельного типа: Амдомские, Ухтомские, Кемские, Карголомские, Белосельские, Вадбольские и др. Поскольку различные типы разветвления связаны с разным характером приспособления присоединенных территорий к порядкам в едином государстве, антропонимия может послужить своеобразным сигналом, индикатором для историка.

Читать дальше