Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Война перекроила национальное самосознание советских людей так, как ни одно другое событие со времен революции 1917г. Главным образом этот касалось русских, чье национальное самоощущение прежде подавлялось советским режимом и проявлялось не столь сильно, по сравнению с другими этническими группами, проживавшими на территории СССР {13} 13 Martin T. D. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca, N. Y.: Cornell University Press, 2001. . Еще со второй половины 1930-х гг. основная масса партийных работников и государственных чиновников была этнически русской, а в основу новой доктрины официального патриотизма легла история русского государства. В фильмах, учебниках истории, художественной литературе Советский Союз изображался наследником Российской империи. В советском пантеоне героев и образцов для подражания вместо деятелей «международного пролетариата» появились князья и цари — «собиратели земли русской». Вторжение Германии не только довершило эту трансформацию исторической памяти, но и сделало ее необратимой. Русские люди вновь обрели чувство национального единства {14} 14 Brandenberger D. National Bolshevism: Stalinist Mass Culture and the Formation of Modern Russian National Identity, 1931-1956. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2002. P. 55; Agursky M. The Third Rome: National Bolshevism in the USSR. Boulder, Colo.: Westview, 1987. . Николай Иноземцев, будущий директор Института мировой экономики и международных отношений АН СССР, служивший в годы войны сержантом в артиллерийской разведке, написал в своем дневнике в июле 1944 г.: «Русские — самый талантливый, самый одаренный, необъятный своими чувствами, своими внутренними возможностями народ в мире. Россия — лучшее в мире государство, несмотря на все наши недостатки, перегибы в разные стороны. Русь — основа нашего государства, и не надо стыдиться об этом говорить. Родина, наша замечательная русская родина — выше всего». Он же записал в день Победы: «Сердца всех наполнены гордостью и радостью: "Мы, русские, — все можем!" Теперь об этом знает весь мир. И это лучшая гарантия нашей будущей безопасности» {15} 15 Иноземцев H. Н. Фронтовой дневник. М., 2005. С. 181, 227. .

Вместе с тем война также проявила и уродливые, отталкивающие черты советского общества, отразившиеся прежде всего на поведении советской армии в Европе. В советской системе люди легко превращались из жертв в палачей. Сталинизм унижал и оскорблял человеческое достоинство, поощрял подлость и проповедовал насилие. Многие из призванных в советскую армию бойцов выросли среди уличной шпаны, ничего не знали, кроме жизни в трущобах и фабричных бараках. Их нравственные представления, и без того шаткие, рухнули, как только они обрели власть победителей над побежденными {16} 16 Историк Джон Л. Гэддис пишет, что «по вине Сталина и Гитлера», советские люди выросли в «обстановке жестокости, не имевшей прецедентов в современной истории. Жертвы жестокого обращения и экстремальных условий жизни, многие из них, не колеблясь, проявляли жестокость в обращении с другими» (Gaddis J. L. We Now Know: Rethinking Cold War History. N. Y.: Oxford University Press, 1996. P. 287). . Тысячи советских солдат и офицеров, пересекшие границы Польши, Румынии, Болгарии и Югославии, с бешеным упоением стали предаваться мародерству и пьянству, уничтожать имущество граждан этих стран, убивать мирных жителей, зверски насиловать женщин. Безжалостное насилие над мирным населением, беспощадный погром домов и имущества опустошили Пруссию и волна за волной обрушились на занятые советской армией территории Третьего рейха {17} 17 Эта тема в исторических исследованиях вплоть до 1990-х была практически под запретом. См.: Naimark N. Russians in Germany: A History of the Soviet Zone of Occupation, 1945-1949. Cambridge Mass.: Harvard University Press, 1995; Beevor A. Op. cit. P. 28-31, 108-110; Черняев А. С. Моя жизнь и мое время. М., 1995. С. 132— 133, 191-192; Слуцкий Б. Из «записок о войне» // Огонек. 1995. № 17 (апрель); Письма с фронта Виктора Оленева // Завтра. 1997. № 19; Москва военная 1941-1945. Мемуары и архивные документы. М., 1995. С. 707. . В конце войны советский военный корреспондент Григорий Померанц был потрясен тем, «сколько мерзости может вылезть из героя, прошедшего от Сталинграда до Берлина. И как равнодушно все смотрят на эту мерзость. Если бы русский народ так захотел гражданских прав!» {18} 18 Померанц Г. С. Указ. соч. С . 95, 202, 212. .

Новоявленный патриотизм порождал в победителях чувство превосходства и оправдывал жестокость в отношении к побежденным. Кровавая битва за Берлин стала венцом нового русского культа жертвенной войны и народного величия {19} 19 Tumarkin N. The Living and the Dead: The Rise and Fall of the Cult of World War II in Russia. N. Y.: Basic Book, 1995. P. 88-89; личные наблюдения автора во время посещения Центрального музея Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. и Парка Победы на Поклонной горе в Москве в июле 2004 г. . Пропаганда Победы вытесняла из памяти миллионов подробности этого завершающего войну побоища (излишнего с военной точки зрения, т. к. Третий рейх был обречен), как и жестокого обращения победителей с немецкими женщинами. Культ Сталина принял массовый характер, широко распространившись как среди русских, так и среди людей других национальностей, населявших СССР. Ветеран войны, писатель Виктор Некрасов, вспоминал: «Увы! Мы простили Сталину все! Коллективизацию, тридцать седьмой год, расправу с соратниками, первые дни поражения» {20} 20 Некрасов В. Трагедия моего поколения // Литературная газета. 1990. 12 сент. № 37 (5311). С. 8; Григоренко П. Г. В подполье можно встретить только крыс. М., 1997. С. 288; Померанц Г. С. Указ. соч. С. 150; Aksyutin Y. Why Stalin Chose Confrontation Rather Than Cooperation with the Wartime Allies after the Victory? Some Socio-Psychological Aspects of the Cold War Origins. Paper presented at conference «The New Evidence on the Cold War.» Moscow, January 12-15, 1993. P. 4; Zubkova E. Op. cit. P. 34. . Многие годы спустя фронтовики, ветераны Великой Отечественной войны, продолжали отмечать День Победы как общенародный праздник, и многие из них пили за Сталина как за своего верховного главнокомандующего.

В наступившей мирной жизни положительные и отрицательные последствия войны смешались, утратив свои очертания. Трофеи в виде всевозможных безделушек, нарядных платьев, наручных часов, фотоаппаратов, которые солдаты привозили домой из Европы, производили такое же сильное впечатление, что и американское продовольствие, поставляемое по ленд-лизу. Советские люди, военные и трудящиеся, а также члены их семей, постепенно стали догадываться, что они живут не в самом лучшем обществе в мире, как это им внушалось государственной пропагандой {21} 21 Brodsky J. On Grief and Reason: Essays. N. Y.: Farrar, Straus, Giroux, 1995. P. 3-21; Шерстяной Э. Германия и немцы в письмах красноармейцев весной 1945 г. // Новая и новейшая история. 2002. № 2. С. 137-151; Слуцкий Б. Указ. соч. С. 48-51. . Немало солдат в оккупационных зонах уходило в самоволку. Другие, пользуясь военными пропусками, колесили по всей оккупированной «срединной Европе», сходились с местными женщинами и, переодевшись в гражданское платье, растворялись среди населения. Возвращаться на Родину, нищую и разоренную, им явно не хотелось. Те же самые ветераны войны, которые изводили грабежами гражданское население Европы, стали с пренебрежением относиться к сотрудникам НКВД и Смерша, этих всесильных органов террора. Фронтовики вступали в споры с официальными пропагандистами и не думали отмалчиваться на партийных собраниях. Согласно многочисленным рапортам, красноармейцы и офицеры конфликтовали с местным начальством и даже распространяли листовки с призывами «свергнуть власть несправедливости». Особисты из Смерша доносили о высказываниях некоторых командиров, считавших, что «надо взорвать этот социалистический бардак ко всем чертям». Особенно широко подобные разговоры ходили среди военнослужащих в частях советской армии, расквартированных в Австрии, Западной Германии и Чехословакии {22} 22 Численность советских войск резко сократилась к сентябрю 1946 г. с максимального значения 12,5 млн. человек до 4,5 млн. См.: Weekly Summary Excerpt, September 20, 1946, Effect of Demobilization on Soviet Military Potential // Assessing the Soviet Threat / ed. Kuhn. P. 83; Докладная записка секретаря ЦК ВЛКСМ Н. М. Михайлова А. А. Кузнецову от 19 сентября 1946 г. «О некоторых недостатках политико-воспитательной работы в войсках, находящихся за рубежом СССР» // Советская жизнь. 1945-1953 / Сост. Е. Ю. Зубкова и др. Сб. документов. М., 2003. С. 356-360; Свергнуть власть несправедливости // Неизвестная Россия. XX век. М., 1993. Т. 4. С. 468-475; Померанц Г С. Указ. соч. С. 210; Зиновьев А. А. Русская судьба, исповедь отщепенца. М., 1999. С. 241. .