Сюзанна Шаттенберг - Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы

После этого последнего испытания «сталь» окончательно «закалялась», и программа обучения юношей и девушек на инженеров завершалась. Более того — из них формировались новые люди, и участие в коллективизации служило заключительным ударом молота по еще ковкому железу. Средства массовой информации в 1931 г. гордо представляли первое поколение советских людей как новую элиту. Идеальные биографии везде изображались результатом длительного процесса: «Тов. А. Алфеев. Рабочий-слесарь. 10 лет был на производстве, 6 лет — в Красной армии. С 1926 по 1928 г. — на ответственных хозяйственных должностях. В 1928 г. в счет первой "тысячи" был командирован в ГЭМИКШ. В институте — член бюро партколлектива, председатель профкома. Изучил специальность инженера электромонтажника… Тов. И. Задорожный. Член ВЛКСМ с 1923 года, ВКП(б) — с 1926 года. С 1920 по 1922 г. — доброволец Красной армии. В институте — пропагандист, член профкома. Инженер электромашиностроитель» {698} . И вот обучение закончено: «Их биографии — это биографии пролетариев-революционеров, испытанных партией в самые трудные дни Октября и хозяйственного строительства, становящихся сегодня инженерами» {699} .

От революционера прямиком к инженеру — так выглядел идеальный жизненный путь. Человек подобного сорта с равным успехом действовал в самых разных ситуациях: при свержении царизма, в борьбе с белыми, строительстве советской системы, коллективизации сельского хозяйства, а теперь — в индустриализации. Дабы лучше подчеркнуть его успешность и отличие от старого инженера, приводились женские биографии. Хотя идеальный тип инженера представлял мужчина, на фоне судеб ставших инженерами женщин — существ, вдвойне угнетенных при царизме, — вдвойне впечатляющими казались достижения партии в деле освобождения и просвещения рабочего класса. Женщина-инженер превратилась в символ новых возможностей, новой жизни и нового человека: «Биография Любови Викторовны — это биография нашей страны, нашей партии, отражен, ная в объективе одной человеческой жизни. Где сегодня самое главное — для партии, для рабочего класса — туда идет Яблонская. Поэтому она, вступив молодой девушкой в 1919 г. в партию, отправляется на фронт. Попав в плен к белым и вырвавшись оттуда, снова кипит на партийной и военной работе. Конец гражданской войне, и партия перестраивает свои ряды для работы на хозяйственном фронте. Яблонская работает в Совете труда и обороны. Партия посылает лучших коммунистов на учебу, — Яблонская идет учиться в МВТУ и в 1926 г. выходит инженером» {700} .

В полном соответствии с поставленной задачей даже студентов обучать по возможности прямо на производстве лозунг для выпускников также гласил: «На практику!» Старый инженер, кабинетный работник и бюрократ, якобы просиживал штаны в конторе. Место нового инженера было на заводе или большой стройке {701} , вдали от старой цивилизации. Как писали в текстах к своим фоторепортажам журналы вроде «СССР на стройке»: «Магнитогорск… Напрасно вы будете искать это название на самых детальных картах. На высоте 617 метров над уровнем моря вы найдете только гору Магнитную и на правом берегу маленькой речки старую казачью станицу — Магнитную. Карты устарели. Социалистический мир растет очень быстро» {702} . Еще один центр первой пятилетки и инженерной деятельности располагался на Днепре: «Днепрострой — это микрокосм всей нашей страны со всеми ее особенностями и противоречиями. Это — как капля, в которой отражаются все сложнейшие процессы жизни Союза Республик» {703} . То, что новые центры страны звались не «Москва» и «Ленинград», а «Днепрострой», «Кузнецкстрой» или «Магнитострой», подчеркивается и в фильме «Энтузиазм. Симфония Донбасса» (1930), показывающем, как создавался промышленный район в Донецком угольном бассейне. На место церквей, где звучит орган и молятся женщины, встают металлургические заводы, угольные шахты и комсомольские клубы. Летят искры, полыхает огонь, заводские окна сияют в ночной тьме, раскаленные железные болванки вынимают из мартеновской печи, прокатывают и штампуют {704} . Таков новый мир, которым соблазняли советского инженера. Научная деятельность или административная работа были не для него в принципе. Нового инженера публично воспевали в печати, как, например, В.А. Гончаренко: «Он горячо верит в то, что делает. Он выбрался на гору из недр земли, он был в прошлом подземным рабочим. А поднявшись по ступенькам руководства строительством, он сохранил в себе чувство твердых пород, которые нужно грызть, грызть неустанно… Гончаренко говорит о простое машин как о пощечине, он чувствует Магнитку как свою жизнь… Такие, как Гончаренко, которые чувствуют Магнитогорск, мыслят Магнитогорском, творят Магнитогорск, раскрывают его смысл всем, всем, всем. Он день и ночь на горе, знает, где что находится, кто как работает и на что способен, кого где использовать, как взять от машины все, что она может» {705} . Федор Васильевич Гладков (1883-1958) изображал нового инженера так: «На пороге встречали производителя работ… От него пахнет скалами, землей, непрерывным трудом, и кажется, что он не знает, что такое теплая, уютная комната, спокойный сон и отдых. Тогда он руководил грабарскими работами по рытью канала для шлюза, теперь в его ведении — скальные работы. О своей работе он говорит с большим смаком, как обжоры о кушаньях» {706} . М. Ильин (Илья Яковлевич Маршак, 1895-1953) набросал коллективный портрет одержимых своей работой инженеров-проектировщиков: «В Гипромезе с утра до вечера кипит работа. Сотни инженеров считают, чертят, опять считают. Здесь есть строители домов и строители кораблей, знатоки угля и знатоки стали, горные инженеры, речные инженеры, воздушные инженеры. У них в работе сотни заводов… Одни из этих заводов будут добывать железо… Другие заводы будут строить для нас тракторы, автомобили, вагоны, комбайны, турбины, электромоторы… Все главные законы физики и химии можно записать в одной книжке и эту книжку положить в карман. Но, зная эти законы, человек возводит огромные здания, дробит горы, строит под землей города» {707}

В противоположность старому инженеру, заботившемуся, как считалось, исключительно о личном благе, новый ИТР жил работой и не знал, что такое комфорт. Инженер-производственник стал новым идеалом техника, который всюду пропагандировался. Обсуждались вопросы поощрения инженеров, работающих на предприятиях, путем повышения зарплаты, льготного приема их детей в вузы и улучшения их жилищных условий {708} : «Каждый инженер, каждый техник должен видеть, что не писание бумаг, но производство и только производство может дать ему максимум жизненных благ и морального удовлетворения» {709} . В силу острой нужды заводов и строек в инженерных кадрах выпускников институтов не только вербовали, но и направляли туда в принудительном порядке. На своем июльском пленуме в 1928 г. ЦК решил не позволять больше новоиспеченным инженерам самим выбирать место работы, а распределять на заводы и стройки по всей стране строго по плану. Большевики обязали молодых инженеров отрабатывать по месту распределения определенный срок: «2. Установить для каждого оканчивающего втуз или техникум обязательный 3-годичный срок работы на производстве по указанию хозоргана» {710} . Приказ Наркомата труда № 246 от 1 августа 1929 г. уполномочил Высший совет народного хозяйства производить распределение молодых инженеров {711} . С этой целью были созданы специальные комиссии, которым надлежало «справедливо» обеспечивать техническими специалистами заводы, фабрики и стройки, испытывавшие практически неутолимую потребность в инженерах.