Александр Войцеховский - Без права на реабилитацию

Не оставляет сомнения, какой фигурой считал Петлюру сам С. Томашевский. Определив Варшавский договор и военное соглашение Петлюры с поляками, как «глупейшие в мире», историк писал: «Теперь повернем лицо от военных и дипломатических подвигов Петлюры к его деятельности во внутреннем государственном строительстве. Режим директории переменился вскоре на диктатуру «главного атамана».

Должен ли я характеризовать то, чем одарил он Украину? Он имел и имеет достаточно панегириков, приятелей и защитников, но я не припоминаю ни одной строчки, ни одного слова в похвалу внутренним порядкам УНР за последние 3 года; напротив, все то, что написано в этом направлении, дает образ какого-то страшного сна из экзотической страны: сам председатель-игнорант, завистливый и лишенный энергии; министры — шарлатаны и… об урядниках — уже нечего и сказать, в «законодательстве»… школярское доктринерство и женская непоследовательность, глубокое и безнадежное незнание жизни, его законов и потребностей; в «администрации» (снова извините за слово!) — в лучшем случае полная бездеятельность, кроме этого произвол, террор и бандитизм; школа не существует полностью. Так без конца».

Вряд ли эти слова известного украинского историка, который к тому же никогда не сочувствовал ни большевикам, ни Советской власти, нуждаются в комментариях.

1. За двадцать лет до Освенцима: свидетельства о еврейских погромах на Украине в 1918–1920 гг., собранные французскими журналистами// За рубежом. — 1990. — № 28 (1565).

2. Шелухін С. Варшавський договір між поляками і Сімоном Петлюрою 21 квітня 1920 року. — Прага, 1926.

3. Солженицын А. Двести лет вместе. — М.: Русский путь, 2002. Ч. II. — С. 192–193.

Евгений Коновалец — петлюровский атаман, возглавлявший опорные силы буржуазно-националистической контрреволюции на Украине в лице воинских формирований сечевых стрельцов. Бывшие солдаты австрийской армии, галичане, освобожденные революцией из русского плена и вознамерившиеся с оружием в руках бороться за построение украинского государства под верховенством Центральной рады, сформировались в Киеве осенью 1917 года в отдельную воинскую часть — Галицко-Буковинский курень сечевых стрельцов. С 19 января 1918 года эта часть стала называться «Перший курінь січових стрільців». С того же дня ее командиром (комендантом) стал двадцатишестилетний Евгений Коновалец, бывший унтер-офицер австрийской армии. Как отмечают его биографы, Коновалец, став командиром куреня, тотчас установил личные контакты с командованием войск Центральной рады, расквартированных в Киеве, чтобы «включиться под одно командование». Вместе со своим штабом (А. Мельник, Р. Сушко и др.) Коновалец немало потрудился над тем, чтобы среди его стрельцов не было колеблющихся, а тем более инакомыслящих. Таких просто изгоняли. От всех остальных требовали такого же беспрекословного повиновения старшим, как и в австрийской армии, готовности жертвовать собой во имя украинской революции. Впоследствии Е. Коновалец писал: «Сечевые стрельцы, как организация, не выявили в своей деятельности никаких шатаний — их идеология оставалась до последнего дня прямолинейной и последовательной вплоть до нюансов… Сечевые стрельцы, безотносительно к их социальнополитическому «кредо», были всегда едины в понимании национальногосударственного интереса отчизны».

Впервые свою «прямолинейность» и «последовательность» в понимании национально-государственного интереса Украины сечевые стрельцы показали в дни январского (1918 г.) восстания киевских пролетариев, поднявшихся во главе с арсенальцами против буржуазнонационалистической Центральной рады. Вопреки нейтралитету других украинских частей, расквартированных в Киеве полков Хмельницкого, Дорошенко, Сагайдачного, Грушевского, отказавшихся стрелять в рабочих, сечевые стрельцы по приказу своего командира открыли по восставшим огонь из всего наличного оружия и завершили эту полицейскую акцию совместно с гайдамаками Петлюры массовыми казнями захваченных повстанцев. Оттого и распространилась о них по всей Украине недобрая слава как о «австріяках, що не шкодують української крові».

Негативное отношение к сечевым стрельцам в народе нарастало с каждой их последующей акцией. Имеется в виду, прежде всего, возвращение сечевых стрельцов в Киев вместе с приглашенными Центральной радой немецкими войсками в начале марта 1918 года. Режим немецкой оккупации тяжким бременем лег на плечи украинского народа, обескровил его материальные ресурсы и демократические силы. Но именно при нем в апреле 1918 года курень сечевых стрельцов, пополнившись новобранцами (частично из надднепрянцев), амуницией и снаряжением, преобразуется в полк. Его дальнейшему преуспеванию помешали непредвиденные обстоятельства. В конце апреля 1918 года командование немецких оккупационных войск разгоняет обанкротившуюся Центральную раду, а заодно было вынуждено распустить и ее «лейб-гвардию» — Первый пехотный полк сечевых стрельцов. Вскоре, однако, полковник Коновалец (это звание ему присвоил Петлюра за «особые заслуги») находит общий язык со ставленником немецких оккупационных войск гетманом Скоропадским. Он получает от гетмана разрешение на возрождение воинского формирования галичан под названием «Отдельный отряд сечевых стрельцов». Местом дислокации, на сей раз, была определена Белая Церковь. И вот уже в августе 1918 года вновь сформированная часть под командованием полковника Коновальца принимает присягу на верность гетману Скоропадскому.

Не убедительны утверждения биографов Коновальца о том, будто он, навещая гетмана, призывал его блюсти верность принципам украинской национальной государственности. Более правдоподобны их свидетельства о том, что, став на службу к Скоропадскому, Коновалец все свои усилия прилагал к тому, чтобы привлечь бывших членов Центральной рады к сотрудничеству с гетманом и удерживал их от каких-либо действий в пользу восстановления Центральной Рады. Правдоподобны потому, что Коновалец был сторонником сильной власти и ему был чужд какой бы то ни было демократизм, даже унэровский. Его разрыв с гетманом и поворот к демократам из Украинского национального союза был обусловлен отнюдь не идейными соображениями. Он наступил в тот момент, когда пробил час и гетманата, и немецкой оккупации. Разумеется, Коновалец рисковал, покидая гетмана и включаясь в противогетманское восстание, но не меньшим риском было оставаться с гетманом, утратившим поддержку со стороны немцев и не имевшим опоры в украинском народе. К тому же гетман Скоропадский был далеко, в своей киевской резиденции, а руководители повстанцев — рядом, в расположении отдельного отряда сечевых стрельцов. Известно, что сюда накануне восстания прибыл из Киева главный атаман Петлюра, а вслед за ним — глава Директории Винниченко.