Юрген Граф - Накануне мировой катастрофы

— свои святые места, прежде всего, Освенцим;

— свои священные книги, например, Дневник Анны Франк;

— свои священники, например, Эли Визель;

— свои храмы, например, музей Холокоста в Вашингтоне;

— свои реликвии, например, «софа из волос убитых в Освенциме евреев» в иерусалимском мемориале Яд Вашем;

— свои еретики, например, знаменитый аббат Пьер, который в 1996 году во Франции выразил солидарность с проревизионистским философом Роже Гароди и позже был вынужден формально принести извинения; один польский журнал сообщил об этом случае в статье под названием «Грех аббата Пьера». Поддержав Гароди, этот священник совершил не только ошибку, но и грех!

Студент:Об аббате Пьере я не слышал, но Гароди долгое время был главным философом французских коммунистов.

Ф. Брукнер:Верно. Позже он принял ислам, и никто не поставил ему это в вину. Но когда он опубликовал в значительной мере ревизионистскую книгу « Основополагающие мифы израильской политики» [626] истерически взвыла вся правящая интеллектуальная и политическая каста Франции, и Гароди позже был приговорен к крупному штрафу.

Студент:Вернемся к тезису Томаша Габися. То, что есть мемориалы и музеи Холокоста, не кажется мне доказательством превращения Холокоста в религию. Ведь и у нас есть мемориалы и музеи в память жертв войны.

Ф. Брукнер:Это верно, но кто в России объявил бы грехом тезис Виктора Суворова (Резуна), согласно которому нападение Германии на Советский Союз было превентивным ударом?

Главный признак религии Холокоста это объявление Холокоста мистерией, рационально необъяснимой, так что лучше и не пытаться понять ее разумом. Так Эли Визель, один из верховных жрецов этой религии, пишет:

«Холокост — это священная мистерия, тайну которой знает только духовенство выживших» [627].

В своих воспоминаниях Визель утверждает:

«Газовые камеры лучше оставить закрытыми от нескромных взглядов. И от воображения » [628].

Студентка:Тот, кто так пишет, вряд ли заинтересуется научным исследованием событий.

Ф. Брукнер:Конечно. Еще ясней выражается другой верховный жрец религии Холокоста, франко-еврейский кинорежиссер Клод Ланцман:

«Если бы я нашел фильм — тайно снятый фильм, так как съемка была запрещена , — снятый эсэсовцами, в котором было бы показано, как 3000 евреев — мужчин, женщин и детей — умирают вместе, задыхаются в газовой камере крематория II в Освенциме, я бы не только его не показал — я бы его уничтожил» [629].

Студентка:Это поразительно! Значит, если бы Ланцман нашел совершенно неопровержимое доказательство Холокоста, доказательство, которое одним ударом заставило бы замолчать всех ревизионистов мира и сделало бы ненужными все антиревизионистские законы, он бы его уничтожил. У этих людей явно больная психика.

Ф. Брукнер:О психике Ланцмана не менее выразительно свидетельствует следующая цитата:

«Если Освенцим нечто иное, чем просто ужас истории, сотрясаются основы христианства. Христос — Сын Божий, который до конца прошел все, что может вынести человек, и вытерпел самые жестокие страдания… Если Освенцим — правда, то есть человеческие страдания, с которыми просто несравнимы страдания Христа… В таком случае, Христос — ложь, и он не принес спасения» [630].

То, что Освенцим это опровержение Христа, а вместе с ним и христианской религии, — мотив, часто повторяющийся у еврейских авторов, пишущих о Холокосте. Так Эли Визель считает:

«Умный христианин понимает, что в Освенциме умер не еврейский народ — в нем умерло христианство» [631].

Студентка:Если «разумный христианин» понимает, что христианство в Освенциме умерло, почему же он остается христианином?

Ф. Брукнер:Вот именно! То, что Освенцим был якобы конечным результатом христианской юдофобии, — другой лейтмотив еврейской литературы о Холокосте. Так польский еврей по фамилии Гринберг пишет:

«Ненависть, которая привела к этому преступлению, выросла из христианского антисемитизма. Этот антисемитизм действительно сделал из евреев избранный народ — избранный для Освенцима» [632].

С исторической точки зрения все это, конечно, нелепость, хотя бы потому, что был христианский антииудаизм, но никогда не было христианского «антисемитизма», т. е. церковной юдофобии на расовой основе, и потому что национал-социалистическая система, которую обвиняют в ужасах Освенцима, не может быть названа «христианской». Сам Гитлер гораздо чаще говорил о «Провидении», чем о Боге, и в верхушке партии наряду с протестантами и католиками были и язычники, такие как Альфред Розенберг, книга которого «Миф XX века» изобилует нападками на христианство. Но кого из приверженцев религии Холокоста беспокоят факты?

И это еще далеко не все. Клод Ланцман считает, что Христос не принес спасения. Кто же его принесет? Ответ дает еврейский литературовед Георг Штейнер:

« Если, согласно христианской вере, в человеке Христос — божественное существо, Сын Божий и сын человеческий умер за людей, то можно прийти к такому толкованию, что в Шоа еврейский народ умер за Бога, взяв на себя невообразимую вину за равнодушие, отсутствие и бессилие Бога» [633].

Студент:Вот уж воистину переоценка всех ценностей, как говаривал Ницше. Христианина от таких слов мороз должен пробрать по коже.

Ф. Брукнер:Как видим, религия Холокоста — а иначе этот образ мыслей назвать действительно нельзя — представляет собой опасную атаку на христианство. И эта атака имеет большой успех, она заставляет все большее число христиан признать за их церквями часть вины в Холокосте и просить прощения за это. Так французский епископат принял в 1994 году следующее заявление:

«Церковь знает, что должна признать за собой ответственность за Холокост, и уже начала это делать» [634].

Томаш Габись комментирует:

«Вряд ли можно требовать более однозначное доказательство капитуляции церкви перед религией Холокоста. Сегодня можно вести диалог со всеми: с иудеями, мусульманами, анимистами, атеистами, и только с теми, кто не хочет признавать религию Холокоста, всякий диалог исключен. Церковь — сначала французская — прокляла их, как еретиков, хотя они являются еретиками исключительно с точки зрения религии Холокоста, но это в наши дни «торжествующая церковь». Христианские священники, сначала протестантские, потом католические, вынуждены были перейти к обороне под натиском жрецов Шоа, а некоторые уже переметнулись в их лагерь. Причем традиционные христианские установки одна за другой выбрасываются за борт ».