Юрген Граф - Накануне мировой катастрофы

Ф. Брукнер:То, что мифы о «человеководческой ферме «Лебенсборн», о мыле из еврейского жира и т. п. сознательно удерживаются в общественном сознании, хотя они развенчаны всем сообществом историков, объясняется не в последнюю очередь тем, что господствующий на моей родине, в ФРГ, политический и общественный климат крайне затрудняет их публичное разоблачение.

Как известно, ФРГ претендует на звание «самого свободного государства в немецкой истории». Политики Германии повторяют до изнеможения, что наше государство извлекло уроки из опыта двух тоталитарных моделей на немецкой земле: Третьего рейха и ГДР, — поэтому высоко ставит права человека, особенно — право на свободное выражение своего мнения. Статья 5 нашей Конституции действительно гласит о гарантии свободы мнений и исследований, но на практике все выглядит иначе.

Писатель Мартин Вальзер, имя которого вам, вероятно, известно, однажды очень метко заметил, что в Германии тот, кто касается определенных тем, как бы вступает на минное поле. Как на настоящем минном поле мы должны на каждом шагу следить, чтобы не наткнуться на мину, так в Германии при публичных и даже приватных дискуссиях приходится заботиться о том, чтобы не нарушить ряд «табу».

К числу самых тяжких нарушений «политкорректности», которые можно совершить в Германии, относится, например, мнение, что у нас уже слишком много иностранцев и что иммиграцию надо остановить. Хотя по экономическим причинам — у нас сегодня шесть миллионов безработных, если считать людей, работающих не полный день, — это требование вполне разумно, его выдвижение считается неприличным; того, кто это сделает, сразу объявят «ксенофобом» и «правым экстремистом».

Есть и еще более строгие табу. Приведу один впечатляющий пример, чтоб вы поняли, о чем идет речь. 3 октября 2003 года Мартин Хоман, депутат ХДС (Христианской демократической партии) в немецком бундестаге, выступая по случаю национального праздника на секции ХДС в городе Нойхоф, указал на руководящую роль евреев в формировании идеологии коммунизма и участие в красном терроре [8]. Он сказал, в частности:

«Из семи членов большевистского Политбюро в 1917 году четверо были евреями: Лев Троцкий, Лев Каменев, Григорий Зиновьев и Григорий Сокольников. Неевреями были Ленин, Сталин и Бубнов».

Студентка:Как сын еврейки Бланк, Ленин по еврейским религиозным законам тоже был евреем.

Ф. Брукнер:Благодарю за подсказку, мне этот факт известен. Цитирую дальше:

«В 1924 году из шести руководителей Компартии Германии четверо, т. е. две трети, были евреями. В Вене из 137 ведущих австро-марксистов 60 % составляли евреи — 81 человек. Из 48 народных комиссаров в Венгрии (в 1918 году) 30 были евреями».

Далее Хоман указал на то, что убийство царской семьи также было организовано евреем Свердловым и исполнено евреем Юровским и что в 1934 году 36 % сотрудников ЧК — на Украине даже 75 % — были евреями. Все это подтвержденные документами факты, на которые ссылались уже многие авторы. Во втором томе книги Солженицына «Архипелаг Гулаг » помещены, например, фотографии шести ведущих создателей большевистской системы концлагерей. Все шестеро были евреями.

Студентка:Но это не значит, что все евреи были коммунистами или что все они причастны к красному террору!

Ф. Брукнер:Именно это и сказал Хоман. Коллективной вины, по его мнению, не бывает: ни коллективной вины немцев за Холокост, ни коллективной вины евреев за преступления большевизма. Но это не помешало Паулю Шпигелю, председателю Центрального совета евреев в Германии, заклеймить речь Хомана как «худший случай антисемитизма за последние десятилетия» и подать в суд на депутата ХДС. Немецкие СМИ сразу же развязали невероятную кампанию травли Хомана, бесстыдно извращая смысл его высказываний. Ему приписывали, будто он назвал евреев «преступным народом», хотя он, напротив, утверждал, что не бывает «преступных народов». А когда бригадный генерал Рейнхард Гюнцель похвалил выступление Хомана, настал и его черед: его уволили из бундесвера.

Такая истерическая реакция на высказывания, которые опираются только на доказанные исторические факты, показывает, что мы в Германии действительно вступаем на минное поле, когда затрагиваем определенные темы. Табу № 1 — это комплекс тем «Евреи — Третий рейх». Так же совершенно нежелательны реплики, которые прямо или косвенно могут способствовать снятию вины с национал-социализма.

Студент:Но это совершенно нормально, учитывая деяния национал-социалистической диктатуры! Неужели вы хотите реабилитировать Гитлера и его режим?

Ф. Брукнер:Встречный вопрос: считаете ли вы, что, например, ложь о мыле из человеческого жира следует рассказывать и дальше, чтобы не снимать вины с Гитлера и его режима? Нацист ли я, если вместе с израильскими специалистами по Холокосту Шмулем Краковским и Иегудой Бауэром утверждаю, что это мыло — изобретение ангажированных журналистов?

Студент:Нет, не считаю.

Ф. Брукнер:Я им действительно не являюсь, равно как не становлюсь автоматически коммунистом, когда утверждаю, что число жертв, приписываемое многими антикоммунистами большевистскому режиму, завышено. Иногда приходится читать, что жертвами террора Ленина и Сталина стали 60 миллионов человек. Тот, кто, опираясь на архивные материалы, доказывает, что подлинное число гораздо меньше, не становится от этого приверженцем Ленина или Сталина и не оправдывает красный террор, а просто исправляет историческую ошибку. Надеюсь, мы едины в этом мнении? Я не слышу возражений и, следовательно, могу сделать вывод, что по данному вопросу разногласий между нами нет.

Студент:Господин Брукнер, вы регулярно бываете в России и хорошо понимаете по-русски. Считаете ли вы, что в России, так же, как в Германии, есть табу, нарушение которых может повлечь за собой печальные последствия? И если да, то какие?

Ф. Брукнер:Вероятно, нет ни одного общества, которое обходилось бы без табу, и ни одной страны, где не вспыхивали бы споры при высказывании определенных мнений по историческим или политическим вопросам. Из практики могу судить, что так обстоит дело в России, например, с тезисом, согласно которому вторжение немецких войск в СССР в июне 1941 года было превентивной мерой и вермахт тем самым только предупредил советское наступление.

Студентка:Да, этот тезис защищает эмигрант, который под псевдонимом Виктор Суворов написал ряд книг, в частности «Ледокол». Но представители официальной исторической науки крайне низкого мнения об этом «Суворове», потому что его утверждения документально не подтверждены.