Эмилио Сальгари - Гибель Карфагена

Сидон соскользнул с коня на землю и, словно тень, заскользил к концу улицы, где стоял и трубил слон.

Подождав, пока гортатор укроется в тени стен, Хирам пришпорил своего коня и помчался к слону с криком:

--Дорогу! Кто посмел мешать мирным прохожим! Дорогу, или я мечом расчищу себе путь!

-- Попробуй! -- ответил уже знакомый голос, только на этот раз еще более язвительно. -- Посмотрим, что сделает твой меч против бронзовых лат слона!

Хирам осадил коня всего в двух-трех шагах от боевого слона, попятил его, потом опять послал вперед, то в одну, то в другую сторону. Он буквально вертелся волчком у слона, стараясь заставить грозное животное устремить на лошадь и всадника все внимание.

-- Сдавайся! -- закричал кто-то из темноты. -- Попался, не уйдешь!

-- Кому сдаваться? -- спросил Хирам, по-прежнему гарцуя по переулку в непосредственной близости от слона, но не настолько близко, чтобы тот мог пустить в ход хобот и бивни.

-- Сдавайся! Мы стража Совета Ста Четырех! В это время гортатор змеей прополз между ног колосса и, вскочив на ноги позади великана, могучим ударом острого как бритва меча перерубил сухожилия на задней ноге слона. Дико взревев и не обращая внимания на крики людей, сидевших в башенке на его спине, слон быстро попятился. Еще миг, и, выйдя на площадь, он тяжело рухнул, продолжая оглашать воздух жалобными, пронзительными криками. Он упал с такой силой, что сидевших в башенке стрелков и вожатого выбросило на землю.

-- Гей, люди! Путь свободен! -- крикнул Сидон четырем нумидийцам, успешно сдерживавшим наседавших преследователей. Нумидийцы повернули лошадей и присоединились к Хираму и Сидону, который тоже был на коне. И через мгновение маленький отряд, пронесясь стрелой по площади, нырнул в одну из спускавшихся к порту улиц. Стража у бастионов без всяких затруднений пропустила в порт Хирама и четырех нумидийцев. Старик-гортатор на время отстал от них, чтобы отвести лошадей тому человеку, у которого он их взял, и, кстати, последить, не явится ли снова Фегор. Но, не обнаружив ничего подозрительного, он вскоре присоединился к остальным.

Когда Хирам и его спутники не без труда провели шлюпку по разбушевавшимся волнам к борту гемиолы и поднялись на ее палубу, навстречу Хираму, радостно вскрикнув, кинулась молодая этруска.

-- Ты жив! Благодарение великим богам! -- прозвучал ее голос. -- Ты невредим? -- бормотала девушка, словно не веря своим глазам. -- Он не сделал тебе зла? Он не выдал тебя страшному Совету Ста Четырех?

-- О ком говоришь ты, девушка? Никто не знает, что я здесь.

-- О боги, как ты ошибаешься! -- смеясь и плача, ответила Фульвия. -Едва ты покинул корабль, как Фегор появился на берегу.

-- И что же? -- заволновался Хирам.

-- Он крикнул вызывающе: "Изгнанный в Тир Хирам прячет у себя на судне беглую этруску! Пусть берегутся оба!". Видишь, Хирам, тебя узнали, тебе грозит смерть!

Хирам наскоро пересказал девушке все, что произошло на берегу, включая посещение дома Гермона.

-- Это тот человек, из-за которого тебя изгнали? -- спросила девушка воина.

-- Да. Он заметил, что я и его приемная дочь любим друг друга. Он член Совета Ста Четырех, и он добился того, что меня изгнали из Карфагена, -- с горечью сказал Хирам, сжимая рукоять меча.

В это время с берега донесся пронзительный крик:

-- Тирский торгаш прячет у себя этруску! Горе обоим, промолвила, бледнея, горе!

-- Фегор! Он преследует нас! - промолвила, бледнея Фульвия.

-- Спустить шлюпку! -- крикнул Хирам морякам.

Фульвия загородила дорогу готовому сойти в лодку Хираму.

-- Позволь мне. Я переговорю с ним, успокою его. Он отстанет, если я соглашусь стать его женой, -- шептала она в отчаянии. -- Тебе ничто не будет угрожать. Ты спасешься...

-- Ценой предательства? -- хрипло засмеялся Хирам и спрыгнул в шлюпку.

Стоявший на берегу Фегор. глядя горящими ненавистью глазами на гемиолу, не обратил внимания на бесшумно скользящую по бушующим волнам шлюпку. Он заметил Хирама, когда тот отрезал ему путь к отступлению.

-- Ну, что теперь скажешь, шпион? -- сказал Хирам. -- От меня не уйдешь. Защищайся!

Фегор, отпрянув, ушел от удара меча карфагенянина. Но дальше отступать было некуда: у его ног выли и в бешенстве разбивались морские волны, кругом не было видно ни души, а Хирам, не отставая ни на шаг, идет на него.

-- Ты верно служишь Совету Ста Четырех! -- кричал карфагенянин врагу. -- Но это тебя не спасет, нет, не спасет. Защищайся же, трус! Хоть умри как мужчина!

Фегор, почти припертый к самому краю причала, оглядываясь вокруг безумными глазами, схватился наконец за свой меч. Это было страшное оружие, выработанное иберийцами:

тонкая, длинная, прямая тяжелая шпага. В мгновение ока шпион сбросил с плеч темный плащ, и тогда обнаружилось, что он вооружен и защищен не хуже нападавшего: на голове у него был блестящий шлем, а плечи, руки и грудь прикрывала кираса.

Со зловещим звоном они скрестили оружие. Фегор не успел отбить удар, и меч карфагенянина тяжко ударил о латы врага. Еще миг, и Фегору пришел бы конец. Но тут целая пригоршня песка полетела в лицо Хирама и на некоторое время ослепила его. Фегор, улучив момент, пытался ослепить нападающего. Невольно Хирам попятился с криком:

-- Предатель! Трус!

-- Все приемы хороши, когда надо уничтожить врага! -- ответил насмешливо шпион.

Но Хирам уже оправился и снова бросился на него. Молниеносным ударом меча карфагенянин чуть было не сбил шлем с головы Фегора. Шпион зашатался и выронил меч. Он был безоружен. Фегор попятился и оказался на самом краю пристани.

-- Подожди! Не убивай меня. Я хочу тебе кое-что сказать.

-- А может, хочешь улучить момент и сбежать? Напрасно надеешься! Защищайся!

-- Мне некуда бежать! -- угрюмо промолвил шпион, поднимая свой меч и прикрывая им голову от ударов меча карфагенянина.

В душе Хирама вспыхнуло и чувство жалости, и чувство презрения. Фегор не был воином. Он мог убить, но только не в бою, а из-за угла. Когда же смерть заглянула ему самому в глаза, он задрожал от ужаса.

-- Ну, хорошо! Говори, что хотел сказать, -- сказал Хирам.

-- Прежде чем умереть, я хотел спросить у тебя, любишь ли ты этруску.

-- Тебе что за дело? Но я отвечу -- нет. Мое сердце отдано приемной дочери Гермона, а не Фульвии.

-- Зачем же ты, рискуя собственной жизнью, спас ее?

-- Потому, что ей и ее семье я обязан жизнью.

-- Тогда убей, убей меня! -- с криком какой-то странной, полубезумной радости отозвался Фегор. -- Я умру счастливым!

-- А ты, собака, ты, шпион, ты думал, что она полюбит тебя?

-- Да. Я думал, что она будет моей. Подожди еще минутку. Когда увидишь этруску, передай ей, что сегодня... Она не пришла в дом своей матери, а я был там и ждал ее. И я убил ее мать!

-- Убийца! -- вскрикнул Хирам, бросаясь на врага. -- Умри же!