Юрий Веремеев - Мифы и правда о плане «Барбаросса»

Так что не будем поливать грязью и обвинять в неумении и неспособности воевать наших маршалов. Да, начальный период войны сложился для Советского Союза крайне неудачно, да, было допущено много ошибок, да, потеряно было много солдат и танков, да, враг захватил огромные территории. И в этих тяжелейших условиях наши военачальники сумели все же организовать отпор, переломить ход войны и довести ее до победного завершения.

Гитлеровские же фельдмаршалы, начав войну во всех отношениях в особо благоприятных условиях, получив выигрышные позиции, территорию, материальные ресурсы, использовать все это должным образом не сумели и позорно войну проиграли. Это непреложный и несомненный факт. Прятаться за спину дилетанта Гитлера (это он мешал генералам выигрывать) по меньшей мере глупо.

Так почему же немцы и сегодня гордятся своими фельдмаршалами, генералами, офицерами, танкистами, летчиками, всячески расписывают их подвиги, увековечивают их память, а мы изощряемся наперегонки обливать грязью и помоями наших маршалов и солдат, которые эту войну выиграли?

Может, хватит!?

В разговорах с сегодняшними немцами (и ветхо старыми и совсем молодыми) убеждаешься, что, хотя особой гордости за такую фигуру как Гитлер они не испытывают, но и исчадием ада, позором нации не считают. Их неприязнь к Гитлеру ограничивается мнением «не хрен было браться за такое дело, если не можешь довести дело до успеха».

Так почему мы должны стыдиться Сталина и 80 лет социализма? Да было. Попытались построить всеобщее счастье, но не получилось. Ну что?

Обливая грязью и помоями свою историю, мы обливаем этим себя самих. Кто же будет уважать нас – русских, если мы сами себя не уважаем? Или на фоне жутких рассказов о ужасах сталинизма мы сумеем скрыть те мерзости, что происходят в нашей стране сегодня? Едва ли.

Рассказывая о войне, историки обычно оперируют крупными историческими блоками. Например, рассматривая войска противоборствующих сторон, они обычно не опускаются ниже дивизий, лишь давая в лучшем случае общее количество солдат, танков, пулеметов и т. п. А ведь все крупное состоит из определенного количества солдат с их вооружением, сгруппированных определенным образом. И не зная то, как, в каком составе и как воевали сами солдаты, невозможно в полной мере понять причины и условия побед и поражений и вермахта, и Красной Армии. Позволю себе сравнить в какой-то мере военное дело и химию. Например, алмаз и графит состоят из одних и тех же атомов углерода. Но насколько различны их свойства. А все зависит лишь от того, как сгруппированы эти атомы. Или взять сталь. В зависимости от того, какие вещества (легирующие добавки) введены в состав, свойства стальных изделий очень разнятся – от мягкой, легко изгибаемой стали до брони. Так и дивизии. В зависимости от того, какова их структура (при равной численности людей и оружия), боевые качества резко разнятся. Поэтому я счел необходимым хотя бы на отдельных примерах пояснить, что собой представляли подразделения вермахта и Красной Армии в разные периоды войны.

В советские времена в качестве объяснения причин крупнейших неудач Красной Армии летом 1941 года, наряду с тезисом о внезапности нападения, было в широком ходу утверждение о всеобщей моторизации вермахта и массового оснащения немецкой пехоты автоматическим оружием. Прежде всего, – автоматами. К сожалению, эти утверждения народ первоначально услышал из уст тех, кто абсолютно точно знал, что это совершенно не так. Конкретно – из уст высшего командования Красной Армии.

От автора.Автоматом той поры более правильно называли пистолет-пулеметом. Этот вид оружия обеспечивал уверенное поражение цели на дальностях до 100 метров, в то время как винтовка до 500–600 метров и дальше. Атаку нужно встречать прицельным огнем, и чем раньше, тем лучше. А наступающим необходимо выбивать вражеских стрелков и его пулеметы на как можно больших дистанциях, пока они не успели перебить атакующих. И совершенно верным было распространенное в военных кругах всех стран мнение о том, что автомат (пистолет-пулемет) это оружие скорее полицейское, а в армии пригодное лишь для ближнего боя, что случается довольно редко. Ниже увидим, что это мнение бытовало в командовании вермахта в большей степени, чем в РККА.

Позднее тезис о немецком моторно-автоматном превосходстве прочно закрепился в советской исторической науке, и что хуже всего, это неоднократно подтверждали в своих мемуарах наши прославленные маршалы и генералы. То ли у них не хватало мужества объяснить истинные причины тяжких поражений, и признать, что в 1941–1942 годах германские генералы переигрывали их, то ли «литобработчики» из ведомства Суслова (секретарь ЦК КПСС по идеологии), которые фактически и писали эти самые мемуары, слегка разбавляя свои опусы действительными воспоминаниями советских военачальников, неукоснительно следовали утвержденным свыше установкам.

От автора.Один только маршал Р. Я. Малиновский смог предвидеть, что в далеком будущем получится из таких «мемуаров» и какие мины закладываются под фундамент нашей военно-исторической науки. Он категорически и наотрез отказался ставить свою подпись под творчеством литобработчиков. Не стал и сам писать мемуары, хотя доказал свои литературные таланты, написав, обладавший несомненными литературными достоинствами автобиографический роман о русских солдатах в годы Первой мировой войны.

Суслов и его ведомство приспособлением важных исторических свидетельств к нуждам агитпропа сослужили очень плохую службу нашей исторической науке, дали основание даже добросовестным иностранным историкам сомневаться в нашей трактовке об истории Второй мировой войны, безоговорочно отодвигать в сторону все, что было изложено от имени маршалов Победы. А где нет правдивого изложения событий той войны с нашей стороны, нашего истинного и тщательного анализа событий, там занимают место писания битых гитлеровских генералов. Они не более правдивы, поскольку не может быть правдив тот, кому приходится оправдываться за бездарно проигранную войну, но люди, справедливо отвергая идеологические измышления сусловского ведомства, неизбежно начинают принимать за чистую монету измышления западной пропаганды.

Проще говоря, скрывание правды (какой бы горькой она ни была) одной стороной, широко распахивает ворота для лжи со стороны врага.