Андрей Буровский - 1941. Совсем другая война (сборник)

Ах да, мы забыли об окруженных в Москве трех немецких корпусах генерала Гейера. Вопрос об отходе из Москвы даже не возникал, хотя фронтовые офицеры понимали, что надежд на спасение практически не осталось. Впрочем, в Берлине смотрели на ситуацию иначе. Гитлер высокопарно заявил, что германский флаг будет вечно развеваться над бывшей еврейско-большевистской столицей, объявил Москву городом-крепостью — Festung Moskau, присвоил Гейеру звание генерал-оберст, но это никак не могло помочь осажденным удержать город. Сначала Сталин потребовал было освободить столицу к Новому году, но первые попытки штурма с востока немцы сумели отразить, хотя при этом израсходовали остатки боеприпасов. Обрадованный Гитлер прислал поздравительную радиограмму:

«Мой генерал-оберст Гейер! Уже теперь весь немецкий народ в глубоком волнении смотрит на этот город. Как всегда в мировой истории, и эта жертва будет не напрасной. Заповедь Клаузевица будет выполнена. Только сейчас германская нация начинает осознавать всю тяжесть этой борьбы и принесет тягчайшие жертвы.

Мысленно всегда с вами и вашими солдатами.

Ваш Адольф Гитлер».

Но на этом помощь осажденным завершилась. Люфтваффе попытались было наладить снабжение гарнизона по воздуху, но плохая погода свела эти попытки почти к нулю. Поэтому оставались нерешенными только два вопроса: как долго продержатся немцы и какие разрушения при этом получит город? Гейер еще мог попытаться уничтожить исторический центр Москвы, во многом обесценив любые успехи русских. Собственно, Гитлер и приказал ему сделать это, в штаб 4-й армии пришла радиограмма с требованием приступить к планомерному подрыву зданий Кремля. Однако эту проблему Сталин разрешил быстро, жестко и эффективно. На город были сброшены листовки, в которых говорилось, что, если пострадают Кремль и другие важные объекты, пленных брать не будут. Но если город будет сдан в сохранности, всем пленным гарантировался нормальный уход и медицинская помощь. Немцы ни на секунду не усомнились в том, что Сталин выполнит свои обещания, поэтому особого желания сражаться до последнего патрона ни у кого не возникло. И все-таки Гейер отверг предложение советского командования о капитуляции, но в то же время на совещании командиров устно приказал командирам V корпуса генералу Руоффу и VII корпуса генералу Фармбахеру только обозначатьсопротивление и при малейшем усилении натиска русских сразу капитулировать. Поэтому, когда 6 января 20-я и 43-я армии начали второй штурм Москвы, он развивался неожиданно успешно. Вместо тяжелых боев имели место лишь вялые перестрелки, и уже 9 января в здании НКВД на Лубянке генерал-оберст Гейер со своим штабом сдался командиру 352-й стрелковой дивизии полковнику Прокофьеву. Битва за Москву завершилась, впереди был неизбежный полный разгром Германии.

Какие же выводы можно сделать на основе всех этих событий? Они лишь подтвердили то, что было известно заранее, — материальные ресурсы любой европейской армии недостаточны для военной победы над Россией. Вермахту следовало бы иметь вдвое больше дивизий, танков и самолетов, прежде чем вторгнуться на территорию СССР. Хорошо известна фраза Гитлера: «Если бы я только знал, сколько у них танков, я бы еще подумал, начинать ли войну». Но это уже второй аспект проблемы: абсолютно неадекватная оценка мобилизационных возможностей СССР. И опять-таки, винить в этом немцы должны лишь самих себя. Вообще, оценивая в исторической перспективе все попытки вражеского вторжения в Россию, можно с твердой уверенностью сказать, что российские расстояния являются важнейшим стратегическим фактором в таких войнах, и этот фактор не сумел правильно оценить никтоиз врагов. Любаяпобеда любогоагрессора к востоку от линии Днепр — Двина совершенно объективно становилась шагом в пропасть, а занятие Москвы является смертным приговором захватчику, исходя из этого и следует рассматривать исторические альтернативы.

Более сорока лет вопрос о том, мог ли А. Гитлер победить в Великой Отечественной войне (1941–1945), не вставал на повестку дня, как совершенно безнравственный и не допускающий другого ответа, чем тот, который дала история в мае 1945 года. Но позже за рубежом, а затем и в самой России появились люди, которые начали задавать этот вопрос. Дошло до того, что известный российский демократический политик и первый мэр Москвы Г. Попов в канун 65-летия Великой Победы выступил со статьей, в которой Великую Отечественную войну назвал гражданской войной на том основании, что в рядах фашистских войск также сражались и граждане СССР. Прочитав статью господина Попова, становится непонятно, за какую победу он ратует?

Победа одних государств над другими — это очень многоплановое явление, которое измеряется не только заключенными договорами и достигается не только в результате войны. Это результат вечной борьбы, которая ведется также и в мирное время, но цели которой практически те же, что и в военное. Человечество продолжает жить в любых условиях, как в состоянии мира, так и в состоянии войны, решая свою главную задачу — создание условий для продолжения жизни. Правда, параллельно с чисто физиологическими потребностями у человека развилась тяга к власти и накопительству, которую с незапамятных времен начали решать войной.

Война — это социально-политическое явление, представляющее собой крайнюю форму решения различных задач средствами вооруженного насилия. Основу средств вооруженного насилия составляют оружие, войска и резервы, кадры и господствующие военные теории. Это объективные факторы будущей победы, которые проявляются в ходе конкретных сражений и операций.

Рассмотрим сначала только объективные факторы, важнейшим из которых являются средства вооруженной борьбы, то есть оружие и военная техника. Сегодня уже хорошо известно, что к началу войны Красная Армия располагала средствами вооруженной борьбы, которые количественно превосходили противника.

Соотношение сил сторон к началу Великой Отечественной войны на советско-германском фронте

Кроме того, во внутренних военных округах и в резерве Главного Командования Советский Союз на 22 июня 1941 года имел еще 8,4 тысячи танков, 63,9 тысячи орудий и минометов, 10,8 тысячи боевых самолетов, большую часть из которых он имел возможность уже в первые месяцы войны бросить против противника. В тылу немецких войск, которые были вынуждены воевать на два фронта, таких резервов, естественно, не было. Источники свидетельствуют, что на 22 июня 1941 года на всех других фронтах и в резерве они имели 2,4 тысячи танков, 43,1 тысячи орудий и минометов, 7,8 тысячи самолетов, но на советско-германский фронт могло быть направлено менее 30 % этих средств. Поэтому можно смело говорить о том, что к началу Великой Отечественной войны Советский Союз превосходил противника по артиллерии — в 2 раза, по боевым самолетам — в 4 раза, по танкам — в 5 раз (Россия и СССР в войнах XX века. М., 2001. С. 220–221, 468.)