Мария Залесская - Замки баварского короля

А чтобы житейское болото не засосало окончательно, в разные периоды жизни у Вагнера-творца находились ангелы-хранители: у «рыцаря в сияющих доспехах» покровителем был, как и положено рыцарю, король; а у «поэта и мыслителя» — другой гений-реформатор. Эти две личности — Людвиг II Баварский и Ференц Лист — выступают своеобразной антитезой «неблагодарного мелочного скряги». Кстати, в Германии есть два места, в которых дух Вагнера, можно сказать, живет до сих пор, даже не смотря на то, что в одном из них Вагнер никогда не бывал. Это замок Нойшванштайн, о котором мы вскоре будем говорить, — храм вагнеровского рыцарского романтизма, построенный Людвигом II. И Байройтский «Фестшпильхаус» [46] Festspielhaus (нем.), дословно Дом Фестивалей. Открылся 13—17 августа 1876 г. первым исполнением тетралогии Вагнера «Кольцо Нибелунга». — храм великой вагнеровской Музыки, в котором неразрывно сплелись имена Вагнера, Людвига II, Листа.

Сказочный замок в горах и музыкальный театр… Поистине универсальные символы эпохи романтизма. Вот, пожалуй, несмотря на все противоречия, единственный эпитет, который может быть применен в какой-то степени в качестве общей характеристики личности Вагнера. Вагнер — Романтик, причем именно с большой буквы. Родившийся в начале века романтизма, а умерший в конце его, он впитал в себя все черты, присущие этому направлению, и отразил их в своем творчестве. Можно сказать, что немецкий музыкальный романтизм прошел в своем развитии путь от «первого романтика» Роберта Шумана, воплощающего лирический романтизм, до Вагнера, олицетворяющего своим творчеством героический романтизм. Пресловутая оперная реформа Вагнера — это не только философский манифест его собственного искусства. Это еще и высшая точка развития всего романтического оперного театра. Вагнер — Романтик! Метания и неудовлетворенность, преданность искусству, бегство от серой обыденности в идеальный мир легендарных героев — все это воплощено в Вагнере в наивысшей степени. Он вполне мог стать героем Эрнста Теодора Амадея Гофмана, он даже чем-то напоминает гофмановского Крейслера.

Кстати, возвращаясь к противоречивости личности Вагнера, хочется процитировать следующее: «Двоемирие как модель позднеромантического пространства определяет и структуру позднеромантического персонажа, доминантным качеством которого становится противоречие; наряду с личностью, сознание которой мыслится или как однозначно прекрасное, или как однозначно безобразное, поздний романтизм выдвигает личность, сознание которой является ареной борьбы между добром и злом, красотой и безобразием, бесконечным и конечным. Тип человека, охваченного противоречием, видимо, самый распространенный тип человека в культуре позднего романтизма» {31} 31 Федоров Ф.П. Художественный мир немецкого романтизма. М., 2004. С. 246. . (Эти же слова можно с полным правом отнести к личности Людвига II.) Таким образом, если рассматривать личность Вагнера через призму романтического мировосприятия, многое в нем становится понятным, он перестает ассоциироваться либо с карикатурным карликом, либо с безгрешным святым, а является перед нами человеком со всеми его недостатками и достоинствами.

Таким образом, можно сказать, что 4 мая 1864 года встретились два последних Романтика. У них была одна цель — вернуть в этот пошлый мир ускользающие идеалы романтизма. Но каждому поодиночке это сделать было невозможно. Людвигу II нужен был духовный лидер и направляющий, а Вагнеру для осуществления своих замыслов необходим был высокий покровитель, который бы помог ему преодолеть трудности в первую очередь материального характера. В свое время в предисловии к «Кольцу Нибелунга» [47] Очень часто встречается ошибочное название вагнеровской тетралогии — «Кольцо нибелунгов», что искажает не только точный немецкий перевод (Der Ring des Nibelungen), но и само содержание тетралогии: кольцо сковал для себя Альберих, король нибелунгов, чем заслужил проклятие, и только ему принадлежит проклятое кольцо. Употребление во множественном числе допустимо лишь в случае сокращенного и упрощенного названия — «Нибелунги». Тетралогия состоит из четырех опер: «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Сумерки (в некоторых переводах — Гибель) богов». Вагнер в отчаянии восклицал: «Найдется ли монарх, который поможет мне поставить на сцене мои произведения?» А Людвиг считал, что, помогая Вагнеру, он исполняет свою духовную миссию по «переустройству мира». Вот почему впоследствии Вагнер признавал, что «Кольцо Нибелунга» и «Парсифаль» настолько же творения Людвига, насколько и его самого.

С первого же момента их встречи Людвиг устранил между ними всякую официальность, подчеркивая тем самым, что является по отношению к Вагнеру не королем, а поклонником его таланта, помощником и, главное, другом. Вскоре он пригласил Вагнера в Хохэншвангау — должен же композитор увидеть воочию замок своего Лоэнгрина. И мы теперь можем видеть один из наиболее знаменитых экспонатов замка — фортепьяно Рихарда Вагнера, на котором он играл для короля свою музыку в дни пребывания в Хохэншвангау…

Сумел ли Вагнер оценить прекрасные порывы души молодого короля? Безусловно. И об этом свидетельствуют его письма того периода. К сожалению, в широком доступе существует лишь ничтожная часть их эпистолярного наследия; гораздо полнее представлена переписка Людвига II и жены Вагнера Козимы, изданная в Германии в 1996 году и до сих пор не переведенная на русский язык — Wagner Cosima und Ludwig II von Bayern. Briefe. Eine erstaunliche Korrespondenz. Gustav Lubbe Verlag GmbH.)

Вот что пишет Вагнер сразу же после своей первой встречи с Людвигом Элизе Вилле (Wille), в семье которой он жил в Швейцарии до приезда в Мюнхен: «Я был бы самым неблагодарным человеком, если бы не поделился с Вами моим безграничным счастьем! Вы знаете, что молодой Баварский король призвал меня. Сегодня меня представили ему: он так хорош и умен, так душевен и прекрасен, что, боюсь, жизнь его в обыденных условиях мира промелькнет, как мгновенный божественный сон! (Курсив мой. Это поистине пророчество, которое говорит о тонких духовных узах, связывающих две родственные души с момента первой встречи. — М. 3.) Он любит меня с сердечностью и пылом первой любви. Он знает обо мне все и понимает меня и мою душу. Он хочет, чтобы я навсегда остался возле него, работал, отдыхал, ставил на сцене свои произведения. Он хочет дать мне для этого все, что нужно. Я должен окончить “Нибелунгов” — он намерен поставить их так, как я хочу. Я должен быть неограниченным господином самого себя, не капельмейстером: я должен быть самим собой и его другом. И это все он понимает так же строго и точно, как если бы мы с Вами говорили на эту тему. У меня не будет никакой нужды, у меня будет все, что необходимо, лишь бы я остался при нем. Что скажете Вы на это? Что? Слыхано ли это? Неужели это не сон? Представьте себе только, как я тронут! Мое счастье так велико, что я совсем им подавлен. Об очаровании его глаз Вы не можете иметь никакого представления! Если бы только он жил, — он слишком хорош для этого мира!.». {32} 32 Цит. по: Александрова В. Людовик II, король Баварский. К истории жизни и творчества Рихарда Вагнера. М., 1911. С. 18.