Геннадий Коваленко - Легенды и загадки земли Новгородской

Повести предпослано небольшое предисловие в форме письма Дмитрия Толмача новгородскому архиепископу Геннадию. Дмитрий пишет, как он разыскал в Риме, по приказанию Геннадия, повесть о белом клобуке, которую римляне «срама ради таят велми», как он сумел склонить к себе книгохранителя римской церкви Якова и «со многим молением» убедил дать ее ему.

Дмитрий Герасимов Толмач, от лица которого ведется предисловие повести о белом клобуке, — яркая личность. Он получил образование в Ливонии под руководством Мисюря-Мунехина, был переводчиком посольского двора, посланником при дворах шведском, датском, прусском, венском и римском. Дмитрий неоднократно выполнял различные книжные поручения архиепископа Геннадия. Он был самым подходящим лицом для наведения справок о белом клобуке.

Принадлежность повести Герасимову тем не менее вызывает сомнение, хотя не исключена возможность, что Герасимов и имел к ней какое-то отношение, действительно выполняя поручения Геннадия в вопросе о белом клобуке.

Помимо Дмитрия, это могли сделать многочисленные католические миссионеры, пребывание которых в Новгороде и в Пскове засвидетельствовано исторически. Во времена Геннадия в Псков приходили «серые чернеци от немец», а в Новгороде жило в 1493 году «много латинян», в их числе — доминиканец Вениамин, ближайший помощник Геннадия в составлении Библии. Они-то и могли внушить новгородским церковникам мысль о том, что, не будь папы, не было бы и белого клобука новгородских архиепископов.

Однако эта, в основе своей латинская, не дошедшая до нас редакция повести была затем переделана и дополнена на православный лад: белый клобук все-таки переходит в Новгород не из Рима, а из Византии. Бог отнимает клобук от нечестивого Рима и переносит его в Константинополь, но и во втором Риме православие вскоре «помрачилось», и белый клобук переходит туда, где единственно «сияет истинная вера» — в Новгород, который, таким образом, становится преемником древнего благочестия Рима и Византии. Новгород — новый центр вселенной. Выше всех церквей — церковь русская, а в ней особенное значение имеет новгородская архиепископия.

В этой концепции повести ясно чувствуется влияние теории о Москве — Третьем Риме. Сама идея повести — изобразить переход «благодати» в Новгород вместе с белым клобуком папы Сильвестра — не представляет собою чего-либо исключительного в средневековой литературе. Переход мирового значения от одного царства к другому постоянно изображался в средневековой литературе как переход священных предметов и символических знаков власти (короны, венца, скипетра).

Сюжет этот отражен также в новгородском сказании XVI века об иконе Тихвинской богоматери. Икона Богоматери, рассказывает сказание, была чудесно перенесена по воздуху из захваченной турками Византии в Новгородскую область. Она появлялась в различных новгородских местностях, как бы освящая их своим присутствием, пока не остановилась окончательно на берегу реки Тихвинки, где были основаны первоначально церковь ей, а затем монастырь.

В центре новгородского кремля стоит памятник «Тысячелетие России». На нем изображены более ста самых известных деятелей первого тысячелетия русской истории. Многочисленные экскурсанты неизменно задают гидам один и тот же вопрос: почему среди них нет Ивана Грозного?

Ответ на этот вопрос кроется в трагических событиях 1570 года.

…Шел пятый год опричнины. Страна была поделена пополам. Наряду с обычным войском царь набрал целую армию телохранителей. Опричники носили черные одежды, к седлам привязывали метлу и собачью голову. Это означало намерение выметать из страны измену и насмерть грызть изменников. Перестали действовать законы. Обращаясь к судьям, царь определил новый принцип судопроизводства: «Судите праведно, но чтобы нашим урону не было». Начались массовые казни.

Но и царь не чувствовал себя в безопасности. Ему всюду мерещились заговоры. Не было мира и среди опричников. Прежним фаворитам Басмановым и Вяземскому противостояли быстро набиравшие силу худородные Василий Грязной и Малюта Скуратов. Опутав страну сетью осведомителей, эти двое настойчиво искали повод для большой интриги.

Осенью 1569 года такая интрига созрела. Был придуман грандиозный заговор против государя, который Грязной и Скуратов должны были с блеском разоблачить. Так они рассчитывали оттеснить прежних фаворитов и по трупам забраться на вершины власти.

На заседании опричной думы Василий Грязной и Малюта Скуратов объявили о том, что в Новгороде раскрыта измена. По их словам, заговорщики собирались убить царя, посадить на трон князя Старицкого, а затем всем городом отойти к Литве. Приводились показания новгородского подьячего Свиязева, который под пыткой оговорил нескольких новгородских чиновников, скорбевших о безвинно убиенных Старицких. Заканчивая доклад, Скуратов и Грязной предложили полностью уничтожить Новгород вместе со всем его населением.

Предложение стереть с лица земли второй по величине город страны потрясло даже самых жестоких опричников. Против выступили Басмановы и Вяземский. Но царь поддержал Грязнова и Скуратова. Богатство Новгорода вошло на Руси в пословицу, а царь отчаянно нуждался в деньгах, поскольку Ливонская война полностью опустошила казну. Кроме того, он хотел преподать всей стране кровавый урок, окончательно подчинив ее своей единоличной власти.

С началом зимы в Александровской слободе было тайно собрано опричное войско численностью около пяти тысяч сабель. Под предлогом чумы перекрыли дороги, ведущие в Новгород. Высланные разъезды убивали всех, кого перехватывали в пути.

30 декабря 1569 года войско во главе с царем двинулось в поход. Первой жертвой опричников стала Тверь. Здесьбыли убиты несколько сот выходцев из Новгорода, сожжены их усадьбы. На окраине города в Отроч монастыре был заточен Филипп Колычев, в недавнем прошлом митрополит Московский и всея Руси, лишенный митры за то, что публично обличал царя за кровавые казни.

3 января 1570 года опричное войско вступило в Новгород. Сразу же начались аресты. Были схвачены самые состоятельные горожане, бояре и дети боярские, городские чиновники.

Через три дня приехал царь с сыном Иваном и личной охраной.

На Волховском мосту царя встречал архиепископ Пимен. В отличие от Филиппа Колычева и других иерархов Русской православной церкви Пимен поддерживал Ивана Грозного в его опричной политике, надеясь в награду получить из рук царя сан митрополита. Однако его ожидала совсем другая участь.