Геннадий Коваленко - Легенды и загадки земли Новгородской

Согласно летописному сообщению в 864 году Рюрик отправился «к Ильмерю и сруби город над Волховом, и прозваша Новгород и седе туг княжа». Известный петербургский археолог Е.Н. Носов считает, что «если видеть в известиях о призвании варягов не только легенду, то поселением, куда в IX веке пришел из Ладоги князь Рюрик, могло быть только Городище» — древнее поселение на холме, расположенном неподалеку от истока Волхова.

Результаты ведущихся здесь многолетних археологических раскопок позволяют предположить, что военно-административным центром Приильменья, предшествовавшим Новгороду, было Городище, которое в XIX веке стали называть Рюриковым. Поскольку термином «город» в Древней Руси называли всякое укрепленное, огражденное поселение, то его укрепления и были «старым» городом, по отношению к которому крепость, построенную на месте, где сейчас находится Детинец, назвали «новой», и ее наименование дало название всему поселению.

Впрочем, вопрос о происхождении названия Новгорода и его возрасте остается дискуссионным.

Рюрик правил семнадцать лет и умер в 879 году. Сохранилось устное предание о его гибели и похоронах. «Была битва поздней осенью, на северном берегу. Рюрик был тяжело ранен и погиб. Холодно было, земля смерзла, тело его засыпали камнями. Остались 12 человек с ним. Весной тело Рюрика перенесли через реку в местечке “Каменья” с огнями, на южный берег реки Луги, где похоронили в большом кургане, в золотом гробу и с ним 40 бочонков серебряных монет. Похоронили с конем и позолоченным седлом. Вместе с ним похоронили этих 12 человек головами по кругу. Дядя прислал на похороны Рюрика гроб, саблю, шлем и щит».

Не вызывает сомнений, что дружинники погребли своего конунга по традиционному обряду викингов — с конем, оружием и лодкой. Что касается места захоронения Рюрика, то здесь мы вступаем на зыбкую почву предположений. Одни утверждают, что князь покоится на дне озера подле Тайничной башни Ладожской крепости, другие — что он похоронен в городе Корела (нынешний Приозерск), третьи — что князь лежит на дне Волхова в саркофаге, обложенном золотыми пластинами.

В 1990-х годах в ряде средств массовой информации появились сенсационные публикации о том, что два археолога-любителя, предприниматели из Санкт-Петербурга братья Алексашины, производя раскопки Шум-горы, нашли предположительную могилу Рюрика.

Сопка под названием Шум-гора находится на живописном берегу Луги за деревней Заполье в 8 км от деревни Малый Волочек. «Шум-горой» сопку назвали за издаваемые ею гудящие звуки. Братья Алексашины обнаружили на Шум-горе два камня с выбитыми на них знаками, имеющими форму трезубца. По мнению Алексашиных, это родовой знак ранних Рюриковичей, монограмма-гальдрастаф, напоминающая монограммы Каролингов и знаки византийских императорских родов. Если это так, то вполне вероятно, что камни обозначали могилу Рюрика.

Впрочем, историки-профессионалы настроены в этом вопросе весьма скептически. По словам профессора Московского университета, руководителя Центра по археологическим исследованиям Новгородского музея А.С. Хорошева, в начале XIX века на сопке Шум-гора планировали возвести часовню и на месте будущего строительства поставили эти, так называемые закладные, камни. На них отчетливо видны обычные арабские цифры, изображенные вместе с крестом.

Тем не менее Шум-гора — это действительно уникальная сопка, не имеющая в Северной Руси аналогов по размерам и непривычной двухъярусной конструкции. Вполне вероятно, что здесь некогда был похоронен кто-то из знатных скандинавов. Но кто именно? Для того, чтобы получить ответ на этот вопрос, нужны серьезные, кропотливые исследования профессиональных археологов.

С воспоминаниями о походах новгородцев на греков в IX— XI веках и взятии Корсуня (Херсонеса Таврического) в 988 году связана пересказанная имперским дипломатом Сигизмундом Герберштейном легенда о восстании рабов, сюжет которой он, по всей вероятности, заимствовал у Геродота, описавшего восстание рабов в Скифском царстве в V веке до н.э. Герберштейн пишет о том, что новгородские женщины, которым наскучило отсутствие мужей, занятых осадой Корсуни, вышли замуж за рабов. А когда мужья вернулись, рабы попытались не пустить их в город. Новгородцы изгнали их дубинками и плётками. Тогда рабы укрылись в месте, которое называлось Холопий городок, но потерпели поражение и понесли от господ заслуженную кару.

Исследователи по-разному толкуют «Сказание о холопьей войне». Одни усматривают в нем отражение действительного восстания рабов в Новгороде в конце X века, другие — обострение классовой борьбы, третьи — сопротивление новгородцев вводимому из Киева христианству. Но есть и нечто общее, что объединяет историков: согласие в том, что «Сказание» сложилось на реальной основе, чрезвычайно искаженной и затемненной позднейшими переложениями, обработками, исключающими однозначное ее определение.

Судя по довольно пространному описанию Герберштейна, Хлопиогород (Холопий городок), куда бежали новгородские холопы, располагался в 80 км от Углича на реке Мологе, в том месте, которое теперь находится на дне Рыбинского водохранилища. Как отметил А.Н. Кирпичников, новгородские холопы принимали участие в строительстве таких крепостей, что подтверждается летописным сообщением о том, что в 1342 году новгородец Лука Варфоломеев, «скопив с собой холопов, поеха за Волок на Двину и постави городок Орлец».

Известный шведский археолог Туре Арне считает, что упоминаемый Герберштейном Хлопиогород «несомненно идентичен Дреллеборгу (Dhrelleborch), лежащему на Волхове к северу от Новгорода и упоминаемому в средневековых источниках с 1268 г.». При этом он отмечает, что поселения с аналогичными названиями были в Швеции (Trelleborg) и Дании (Traleborg). Местное предание также связывает Холопий городок с расположенной в 20 км от Великого Новгорода Холопьей горой — островным городищем при слиянии Волхова и Малого Волховца со следами поселениия IX—X веков. Однако Е.Н. Носов и А.В. Плохов все-таки полагают, что его название «Холопий городок» не связано с легендарным восстанием холопов, а происходит от поселения на этом месте зависимых людей.

Шведская принцесса Ингигерд, жившая в конце эпохи викингов, является знаковой фигурой в истории русско-шведских отношений раннего Средневековья. Ее имя довольно часто встречается в исландских сагах, упоминают ее и русские источники. Конечно, исторические источники лишь в самых общих чертах рисуют ее облик, тем не менее она уже не предположительный, а реальный персонаж, оставивший след в истории двух стран.