Леонид Сапожников - Ищите Волка !

Неужто я допустил грубую ошибку, поддавшись желанию немедленно встретиться с Храмовым? Что же меня все-таки подтолкнуло на этот шаг? С годами сложившееся убеждение, что первое впечатление о человеке бывает самое точное? Я помнил того Храмова, в гостинице: он был здорово перепуган. У меня, как и у капитана Григорьева, сложилось о нем определенное впечатление: этот человек - трус! Примитивный трус! Когда же возникла новая версия, она потянула за собой логику иных рассуждений. Если инженер Храмов просто трус, но трус с "чистой" совестью, то, встретив меня в Старогорове, в привычной для него обстановке, он должен самым естественным образом удивиться. Естественная человеческая реакция - удивиться. Особой радости наша встреча не могла ему доставить: кому приятно встретиться со свидетелем собственной трусости! Но и испуга мой приезд не должен был у него вызвать; ведь гражданская-то совесть у него чиста...

А вот если совесть у Храмова не чиста, то инженер, увидев меня, наверное, испугался бы. Однако никаких следов страха я у него не обнаружил - ни в глазах, ни в голосе, ни в поведении. Храмов вел себя как человек, у которого позади незапятнанное прошлое, стабильное настоящее и надежное будущее... Так что же выходит? Версия Максимова построена на песке, а мне прямой смысл возвращаться в Волжанск и доложить Хазарову: "Товарищ генерал! Инженер Храмов Сергей Николаевич страха при моем появлении не испытал значит, совесть у него чиста!" Так? Нет, не так!

Да, эти рассуждения, конечно, логичны. И выводы из них вполне вероятны. И все же есть другая логика, вытекающая из специфики моей работы; и она диктует иную линию действий: коли есть хоть один процент, что Храмов ведет двойную игру, мы обязаны это проверить, перепроверить и доказать.

- Жаль, что не попал к началу вашей лекции, Сергей Николаевич, - начал я разговор первым.

- Интересуетесь роботами? - Он смотрел на меня, улыбаясь.

- К сожалению, времени на это нет. А так любопытно, конечно. Видел, как у ребят в зале глаза горели, когда вас слушали. Скажите, а где особенно важно применение роботов?

- Всюду, где возникла или возникает необходимость заменить труд человека. И, конечно, в первую очередь там, где существует опасность для его жизни.

- Выходит, и в уголовном розыске? - пошутил я.

- Увы. - Он развел руками. - Боюсь, таких роботов долго еще не будет. Гораздо проще найти им работу, скажем, на Луне.

- И что же, в таком случае скоро не нужны будут полеты человека на Луну? - продолжал спрашивать я, чтобы не иссяк разговор.

- "Нужны" или "не нужны" - это, Вениамин Александрович, несколько иные категории, нежели те, которыми привыкли оперировать мы, люди техники. Впрочем, и науки тоже. Скорее всего здесь применимы термины "оправданно" или "неоправданно". Так вот, я целиком разделяю точку зрения тех специалистов, которые считают, что полет человека на Луну полностью оправдан при решении важнейших принципиальных вопросов и необходимости в наблюдениях, которые требуют человеческого интеллекта... Извините... Товарищ водитель, вот здесь остановите, пожалуйста. Мы приехали.

...Храмов жил в двухэтажном деревянном доме. В прихожей небольшой квартиры нас встретила его жена, моложавая женщина с уложенными короной косами. Мы познакомились.

- Вдвоем с Надеждой Николаевной остались на все лето, - объяснил Сергей Николаевич, когда жена ушла на кухню готовить ужин. - А дети в лагере отдыхают. Завтра возвращаются. Они у нас погодки. Сыну одиннадцать, а дочери двенадцать лет. Поздние дети... Мне ведь, между прочим, уже пятьдесят первый пошел.

Я все ждал, когда же он сам спросит, в связи с чем я пожаловал в Старогоров. А Храмов как будто и забыл об этом.

- Сергей Николаевич, - я сдался первый, когда в нашем "светском" разговоре наступила пауза, - вот такой вопрос возник к вам. Когда вы находились в номере Сурина, не заметили там желтого портфеля?

- Нет... Да я, собственно, по сторонам и не глазел. Мы пришли к нему, он взял со стола бутылку вина, разлил его в стаканы. Я выпил, пожелал ему спокойной ночи и ушел. Простите, а что, этот портфель и есть те самые новые обстоятельства, о которых вы мне говорили?

- Не только портфель... Скажите, а кто из вас двоих проявил инициативу в обмене гостиничными номерами?

- Во всяком случае, не я... Вениамин Александрович, вы хитрите. Это для меня ясно. Зачем я вам понадобился? Не думаете же вы, что я всерьез приму ваши расспросы по поводу портфеля? Стоило ли из-за него ехать сюда? Ведь можно было связаться со мной по телефону. Или, наконец, затребовать с помощью местной милиции ответ в письменном виде...

- Один ноль в вашу пользу! - рассмеялся я. - Вы правы. Хочу лишь добавить. Я не один приехал. Со мной еще несколько наших сотрудников. Целая группа...

- Даже так! - воскликнул он. - А вы мне про портфель... Вот, значит, как события разворачиваются... Что-то у вас действительно серьезное появилось?

- Да, - кивнул я. - Появилось. Версия одна.

- Если не секрет, какая же?

- Вообще-то секрет, - усмехнулся я. - Но не от вас. И не для вас... От всех - секрет, а вам сказать можно. И нужно.

- Благодарю за доверие!

В комнату вошла жена Храмова, неся на подносе хлеб, зелень, тарелки с закуской.

- Сережа, - сказала она, - скоро чайник закипит. Сам за гостем поухаживай, а я побегу. Боюсь, что опоздаю. - И пояснила мне: - Примерка в ателье у меня сегодня. Ну, если не увижу вас больше, то до свидания... Уже в дверях она спросила мужа: - Ты не забыл о телеграмме?

- Не забыл, Надюша, отправил, - ответил он.

Она еще раз кивнула мне и ушла.

- Так вот, Сергей Николаевич, - заговорил я, как только мы принялись за еду, - появилась у нас версия. Есть мнение, что выстрел в Сурина предназначался вам.

- Да что вы! - Мои слова, похоже, не произвели на него особого впечатления. Он оставался спокойным, даже улыбался. - Да что вы, Вениамин Александрович, господь с вами! С какой это стати и кто мог в меня стрелять? Знаете, я люблю определенность. И потому не скрою: когда увидел вас во Дворце культуры, ударила мысль - ко мне! Зачем? По поводу того дела, не иначе... Научен, понимаете, анализировать и сопоставлять. Откровенно говоря, решил, что какие-то мои слова не подтвердились: время не совсем точно указал, администратор что-то не упомнила и так далее. Но, как видите, спокоен, ибо говорил только правду. И в конце концов верю: все образуется... А посему готов, Вениамин Александрович, еще раз самым наиточнейшим образом изложить свои показания. А насчет того, что стреляли в меня, - извините, вы мне не говорили, я не слышал.

- Ну что вы, право, Сергей Николаевич, сразу в амбицию. Но стреляли-то, думается, все-таки в вас. В вас...

- Вы это официально заявляете? - нахмурился он.

- Какое официально! Ни протокола, ни свидетелей. Но давайте спокойно прикинем все, проанализируем.