Сергей Сартаков - Журавли улетают на юг

Он сразу перевел разговор на другое. Подробно стал посвящать Александра в тайны лоцманского искусства, описывать лежащие впереди косы, мели, острова, протоки и повороты.

- Вот ежели бы шли мы, как спервоначала было назначено, только в Куликову, - говорил он, вздыхая и все поглядывая на реку, кипящую белыми гребнями волн, - так этот ветер мне был бы прямой помощник. Без катера в самую запань поставил бы. А теперь? Выжмет нас с фарватера...

- Ну и что же нам надо делать? - Александр знал, что он теперь не гость на плоту, а сплавщик, такой же, как все.

- Погодим. Погодим малость. Пройдем поворот; если еще пуще влево покатимся - будем якорь кидать. А может, катер заводской выйдет навстречу. Прежде всегда встречали они. Договоримся - оттянет на ходовую.

И, как по щучьему веленью, из-за поворота действительно выскочил катер. Легко раскидывая в стороны тонкие гребни волн, он наискось пересек отделявшее его от плота расстояние и засигналил сиреной, требуя подготовить буксир.

- Молодцы! Молодцы, куликовцы! - одобрительно сказал Евсей Маркелыч, давая своей команде знак приготовиться.

И в сомнении, знают ли куликовцы, что не им идет этот плот, закричал вахтенным:

- Эй, погоди! - На ходу бросил Александру: - Чего доброго, подхватят да к себе поволокут. С ними это станется. На катере-то вроде сам подъехал.

И быстро стал спускаться с гулянки.

"Сам" - директор лесозавода Григорий Павлович Тропинин - бушевал и размахивал руками, разговаривая с вахтенными девчатами. Нажженное ветром лицо его, казалось, так и пылало огнем, косматые желтые брови шевелились, он кашлял и хрипел, выкрикивая:

- Что? Не мне? Как - не мне? Знать ничего не знаю: мой плот! По графику мой!

А сам командовал матросам на катер:

- Давай, давай, не слушай их, крепи буксир! Ну! Живо!

Сунув Евсею Маркелычу холодную костлявую руку, он сразу набросился на него:

- Кому плот ведешь? Чего тут девки твои чушь городят?

- Не чушь, - остановил его Евсей Маркелыч, - правду говорят. Не тебе плот - гнать в низовья приказано.

- А я не отдам! - заявил Тропинин и даже повернулся спиной к Евсею Маркелычу. - По графику полагается мне, и ничего больше я и знать не хочу.

- Как же ты его не отдашь? - удивился Евсей Маркелыч. - Плот на реке, у меня в руках, а не у тебя в запани. Ты помоги-ка лучше заправиться в ходовую. Вишь, как ветром влево наваливает.

- Эге! Чтобы я тебя из своей запани в реку вытаскивал! Надумал ты здорово...

- Не нам с тобой спорить, Григорий Павлович, - убеждал его Евсей Маркелыч. - Мне-то бы и самому лучше сюда поставить, чем гнать на край света, да так нужно.

- А мне лес, выходит, не нужен?

- Не знаю я. Может, и нужен, а у меня свое распоряжение.

- Давай показывай.

Загородив спиной от ветра тонкую хрустящую бумажку, он быстро пробежал ее глазами и воззрился на подпись:

- Что мне твой Горячев! Я сам такой же директор. Ты подай мне бумажку из треста, этажом выше. Есть?

- Нету.

- Значит, всё. Ставлю в запань к себе. На себя принимаю ответственность.

- Ты шутишь или по правде говоришь, никак я тебя не пойму! - будто загадку разгадывая, сказал Евсей Маркелыч.

- Шутить мне нечего, - оборвал его Тропинин. - Прижму к берегу, и всё. Давай лучше от греха дальше - ставь левые реи, а правые сними.

- Не могу. Не могу я этого сделать, Григорий Павлович, - постепенно закипая, сказал Евсей Маркелыч. - А тебе говорить так и совсем не к лицу.

- К лицу! - закричал директор. - Куда я тебя отпущу на этой снасти, да еще в позднюю осень! Чтобы штормами тебя раскатало, да? Ни себе чтоб, ни людям?

- Не меньше твоего в сплаве я понимаю, Григорий Павлович. После Енисейска пароход меня поведет.

- Я знаю, туда, на Север, как в прорву, лес идет. Сколько ни плавь все будет мало.

- Надо думать, в дело идет, - заметил Евсей Маркелыч.

- А свой завод я закрывай?

- Тебе и так уже хватит.

- Запас карман не дерет.

- Ну, как знаешь.

- Я знаю.

- Помоги ветер пересилить, не то придется мне якорь кидать.

- Я тебе твердо сказал: к себе в запань поставлю. Правые реи не снимешь - на косу прижму, посажу. Лес зимой на лошадях вывезу.

- Под суд пойдешь!

- Оправдаюсь.

- Навряд!

Тропинин не слушал. Он скомандовал катеру дать разворот вправо и прижимать плот к берегу. Евсей Маркелыч позеленел. Подскочил к Тропинину, рванул его за плечо, и оба уставились друг на друга ненавидящими глазами.

- Ты что со мной-то делаешь? - едва выдохнул Евсей Маркелыч.

В пылу ссоры они и не заметили, как возле них собралась вся команда плота. Девчата стояли бледные, готовые сразу же вступиться за Евсея Маркелыча. Тропинин вовсе побагровел.

- Дурак ты старый! - закричал он, отталкивая лоцмана. - Не хочешь понять: лес берегу! Все равно не доплывешь - погубишь.

Евсей Маркелыч отступил, сел на бревно, взялся за сердце. Поманил пальцем Ирину Даниловну:

- Ирина, поди с девчатами якорь киньте. Скорее!

Катер уже уткнулся носом в концевое челено плота и отгибал его к берегу.

- Так и бросишь якорь?

- Брошу, - устало подтвердил Евсей Маркелыч. - Ну, встретились мы сегодня... как с варнаком каким на большой дороге. Тринадцать лет сдавал тебе лес, слова худого ни разу не было сказано, а тут...

Тропинин подергал свои длинные желтые брови. Проследил взглядом за катером, который переходил ко второму челену, и кинул фуражку на бревна.

- Останови девчат, - решительно потребовал он. - Тебе говорю: останови! Бросите якорь, сколько потом будет лишних трудов...

- Чем мне от тебя отборониться больше? - сказал Евсей Маркелыч. - Одно средство.

Плот конвульсивно забился. Быстро стали вытягиваться в прямую линию одно за другим все челенья. Катер бессильно тарахтел винтом.

- Сбросили якорь?

- Сбросили. Спасибо тебе, Григорий Павлович, дал ты работу девчатам добрых полдня петь "Дубинушку".

- Сам виноват.

- Виноват буду, коли к месту его не доплавлю.

Тропинин молча направился к катеру.

- Фуражечку не забудь, Григорий Павлович, - предупредил его Евсей Маркелыч.

Через несколько минут катер исчез за серой рябью волн.

В сумерках ветер стих, оборвался внезапно, будто где задвижкой перекрыли трубу. И только еще суетились мелкие волны, все реже набегая на плот. Заморосил редкий дождик. Девчата, пока еще не намокли дрова, торопились разложить костер.

- Варя, почему вы в Стрелке на меня рассердились, ушли от меня? выбрав момент, спросил ее Александр.

Варя глянула на него искоса:

- Пойдемте, расскажу.

Они ушли в конец плота. Варя посмеивалась:

- Научились теперь реи заводить?

Чуть заметный, вдали мерцал красный огонек бакена. Варя похлопала ладонью по бревну, на котором они сидели прошлый раз, греясь у костра:

- Мокрое! - и с сожалением повернула обратно.

- Варя, вы рассказать мне хотели...