Сергей Сартаков - Журавли улетают на юг

Пароход дал три проходных гудка, но чуть замедлил скорость. Варя видела, как Александр приблизился к корме, как его высоко подбросила волна, едва не вытряхнув из лодки, как он ловко ухватился рукой за железную стойку и успел привязать к ней веревку. Потом подтянулся, вполз на корму и исчез внутри парохода. Немного погодя он показался на верхней палубе и стал подниматься по железной лестнице на капитанский мостик.

А пароход шел и шел все тем же слегка сбавленным ходом, и от плота его отделяло расстояние уже не менее километра. Люди на палубе казались маленькими точками. Которая из них Александр, разобрать было невозможно.

- Достанется голубчику погрести! - сказала насмешливо Ксения, прилаживаясь удобнее к спице ворота.

Белые хлопья пены чередой неслись мимо плота. Совсем как головки полыни, что тогда в Стрелке бросала Варя на тропинку.

Пароход все удалялся.

- Уедет и не вернется, - опять сказала Ксения.

- Замолчи! - вдруг звонко выкрикнула Варя.

Со скрипом пополз на барабан ворота трос.

Евсей Маркелыч тянул монотонно:

- А ну, пошла... а ну, пошла... а ну, пошла... а ну...

Над пароходом поднялось круглое облачко пара, потом над рекой прокатился крикливый гудок. Выставив к солнцу сразу замерцавшие огнями окна своих двух этажей, пароход сделал оборот и, кренясь на правый борт, стал приближаться к плоту.

- Ура! Ура! - закричали девушки и замахали платками. - Идет на помощь! Стащит нас!..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

О "СПЛАВЩИКЕ" НЕ СЛЫШНО

В Старцевой о "Сплавщике" узнать ничего не удалось - прямой телефонной связи отсюда со Стрелкой не было. Пришлось отправить телеграмму и просить прислать ответ на Дорогово - ближний телеграфный пункт, еще за сотню километров от Старцевой.

Хорошая погода опять сменилась ненастной. Три-четыре раза в день наползали рыхлые синие тучи и обрушивались жесточайшими ливнями. Вода вокруг плота, казалось, кипела под ударами прямых и жестких, как проволока, струй дождя.

В такие ливни крыша шалашки протекала почти повсеместно. Едва отыскивался уголок, куда можно было снести постели. Днем это смешило, ночью - злило.

- Нет, надо чинить крышу, - решил Евсей Маркелыч. - Только чем? Бересту, лиственничную кору, пожалуй, с деревьев уже не сдерешь - присохла. Разве с елки еще отойдет?

Присмотрев выпавший по правому берегу ключ, вблизи которого по откосам распадка темнел густой высокий ельник, Евсей Маркелыч стал собираться.

- Давай, парень, поехали за корьем, - позвал он Александра, вооружась топором и поглядывая на солнце - времени было достаточно.

Но тут вмешалась Ирина Даниловна. Остаться на плоту без Евсея Маркелыча она наотрез отказалась.

- Что вы, что вы, Евсей Маркелыч! Один раз посадила на мель, а вы хотите еще...

- То дело другое, - сказал Евсей Маркелыч, - забудем. А здесь чего ж тебе не плыть? Плесо, как струна, прямое.

- Тут прямое, а потом опять, поди, пойдут острова.

- Есть. Да до островов-то мы всячески тебя догоним.

- Вдруг задержитесь, что я тогда?

- Не задержимся, и так с запасом считаю. Засветло еще настигнем вас.

- Нет, нет! - твердила Ирина Даниловна. - Что хотите, я без вас не останусь. Непонятный Енисей для меня. Уедете - сразу брошу якорь.

- Не вздумай! - пригрозил Евсей Маркелыч. - Мало у ворота страдать приходится, еще и от глупости, да?

- Считайте как хотите, а якорь я брошу.

- Фу ты, язви тебя! - Упрямство Ирины Даниловны окончательно вывело лоцмана из терпения. - Ну езжай тогда сама вместо меня!

- Поеду. Это мне лучше...

В ельнике было сумрачно и прохладно. Ноги тонули в мягких душистых зарослях багульника. С ветвей деревьев спускались длинные, как борода новогоднего деда-мороза, сосули бледно-зеленого мха. Притаившись в камнях, однообразно бормотал ручей. Темная, дикая лежала тайга. И все же - вот тропинка. Кто ее протоптал? Куда? Козы к водопою?

А может быть, это охотничья тропа? Нет, вот еще одна. Как их много! Вот на раздавленной красной гнилушке остался ясный отпечаток узких копыт. Да, это козы.

Поодаль от тропинки серый, поросший цветной плесенью и крупным узорчатым мохом пень. Тронь его - рассыплется в прах. Где же дерево? Нет ничего. Не осталось даже следа, легкого бугорка. Сгнило оно вовсе или куда-то его унесли? Сколько лет этому серому пню? Не топор ли вольных казацких дружин, открывателей новых земель, три века назад срубил это дерево? Все может быть. Вот, видать, недавно упала легкая еловая шишка. Неосторожная белка сбила ее, шишка упала и до половины погрузилась в пень такой он стал рыхлый и слабый. Кроме этого пня, здесь нет другого следа человека...

Чтобы снять кору дерева, приходилось прорубать прямую линию вверх по стволу, насколько хватал размах топора, и верх отсекать зубчиками, похожими на корону. Кора уже присохла и отходила с трудом. Только осторожно действуя тонкими деревянными лопатками, удавалось отдирать ее от ствола. А чаще всего лопатка прорезала блестящую гладкую кожицу, и тогда продолжать работу становилось бесполезно.

- Может быть, хватит? - спросила Ирина Даниловна, когда у них набралось пригодного корья десятка полтора. Она очень устала - все время приходилось работать с поднятыми вверх руками.

Александр подумал, а потом сказал:

- Засмеет нас Евсей Маркелыч: мало. Еще хотя бы штук пять.

- Скоро вечер. Глядите, солнце заходит.

- Ничего. Дотемна поработаем. Сейчас лучше дело пошло.

- Устала я... никак не могу...

- Отдохните, Ирина Даниловна, а я тем временем схожу девчатам в подарок смородины наберу. Наверно, есть у ручья.

Он спустился в распадок по узкой, извилистой расселине, отыскал хороший смородинник и стал снимать с кустов тяжелые черные гроздья. Переспелые ягоды, как крупный град, сыпались в воду, и было видно, как они катились по дну ручья, увлекаемые быстрым течением.

На несколько минут в узком просвете между деревьями появился красный диск закатного солнца, а потом свалился за черту горизонта, и сразу потемнело в лесу.

Александр заспешил обратно. Запутавшись в бесчисленных козьих тропках, он подошел к Ирине Даниловне не с той стороны, куда ушел вначале. Глыбы пушистого белого мха заглушали шаги Александра. Появления его Ирина Даниловна не заметила. Она стояла неподвижно, словно и не дышала, вся устремленная в ту сторону, куда ушел Александр.

- Ирина Даниловна!..

Жизнь сразу вернулась к ней. Она испуганно уронила руку, глянула на Александра и виновато улыбнулась:

- Задержались бы еще - и я, наверно, закричала бы.

- Почему?

- Сама не знаю...

- Тайга-то вам родная! - шутя упрекнул Ирину Даниловну Александр.

- Родная, а вот боюсь. - Ей, видимо, очень хотелось поделиться сейчас с Александром, но она тут же остановила себя. - Давайте кончать, пока светло.