Евгений Анисимов - Тайны запретного императора

Комментатор Миниха «забывает» подсадить на запятки саней цесаревны музыканта Шварца, но дополняет, что пока Елизавета ехала в казармы, подкупленные преображенские солдаты пришли в канцелярию (наверное — полковой двор) полка, «чтобы склонить находившихся там караульных в пользу принцессы и объявить о ее прибытии. По-видимому, это прошло успешно — «когда она приехала, то все солдаты присягнули ей и затем в числе 200 или 300 человек последовали за ней к императорскому дворцу» [467] Миних Б.Х. Очерк. С. 312. .

Шетарди в донесении 25 ноября дополняет эти сведения важными подробностями. Прибыв в казармы гренадер, где ее ждали, и «собрав некоторое число их в большой комнате, Елизавета воскликнула: “Вы знаете, кто я, хотите следовать за мной?” Все отвечали ей, что она может им приказывать и они исполнят свой долг как храбрые солдаты. “Не как солдаты, — начала она снова, — хочу я, чтоб вы мне служили, вы мои дети, все дело в том, чтобы знать, готовы ли вы умереть со мной, если понадобится”. Они поклялись в этом все с полной готовностью. Тогда ее первой заботой было пробить дно у барабанов, сложенных в одном месте, чтобы никак нельзя было произвести тревогу. Когда ее уведомили, что это сделано, она взяла крест и стала на колени, ее примеру последовали все, и она сказала им: “Я клянусь этим крестом умереть за вас, клянетесь ли вы сделать то же самое за меня?” Клятва была единодушной. “Так в путь! — сказала она, — и будем думать о том, чтобы какой бы то ни было ценой сделать наше отечество счастливым!” Гренадеры не только последовали за ней, но обещали хранить полное молчание и пронзить своим штыком всякого, кто будет иметь низость отступить хотя на шаг. По мере того как они проходили перед некоторыми домами в казармах, они стучали в двери и вызывали тех, кто там жил. Таким способом была весьма быстро собрана целая рота гренадер этого полка числом в триста человек, причем каждый был снабжен шестью зарядами и тремя гранатами».

После этого заговорщики двинулись от Преображенских казарм на Московской стороне (вокруг Преображенского собора) по Невскому проспекту к Адмиралтейскому саду (точнее, эспланаде) и подошли к Зимнему дворцу. По-видимому, Елизавета ехала в своих санях, а солдаты шли пешком рядом. По описанию Шетарди, перед дворцом Елизавета, по воле гренадеров, во избежание лишнего шума, вылезла из саней и двинулась пешком, «но едва она прошла несколько шагов, кто-то сказал ей: “Матушка наша! Так не довольно скоро, надо поспешить”. Елизавета ускорила шаги, но без привычки ходить скоро никак не могла поспеть за гренадерами. Тогда они взяли ее на руки и донесли до двора Зимнего дворца» [468] РИО. Т. 96. С. 643–644. . Так символично началось 20-летнее царствование дочери Петра.

Достигнув дворца, Елизавета — по версии Манштейна — «вошла, без малейшего сопротивления, с частью сопровождавших ее лиц в комнаты, занятые караулом, и объявила офицерам причину своего прихода, они не оказали никакого сопротивления и допустили ее действовать. У всех дверей и у всех выходов были поставлены часовые. Лесток и Воронцов вошли с отрядом гренадер в покои великой княгини и арестовали ее с ее супругом, детьми и фавориткой, жившей рядом». У Шетарди — более подробная версия происшедшего: вошедшая в кордегардию Елизавета обратилась с речью к проснувшимся солдатам-семеновцам: «”Проснитесь, дети мои и слушайте меня! Хотите ли вы следовать за дочерью Петра I? Вы знаете, что престол мне принадлежит, несправедливость, причиненная мне, отзывается на всем нашем бедном народе, и он изнывает под игом немцев. Освободимся от наших гонителей!” Офицеры, у которых она спросила затем, что они об этом думают, затруднились высказаться откровенно. “Арестуйте мне этих людей, — присовокупила она, — я вам повелеваю, повинуйтесь же”». Офицеры были взяты под караул, и их чуть было не покололи штыками пришедшие с Елизаветой гренадеры.

Далее Елизавета действовала весьма грамотно: она распределила солдат, перекрыла постами все лестницы и свободные выходы, оставив при себе сорок гренадеров (еще в одном донесении от 28 ноября, повторявшим «Краткое донесение», сказано, что Елизавета велела пробить барабаны в дворцовой кордегардии). Часть солдат, которым Елизавета строго запретила проливать кровь, «отправились затем в апартаменты царя, принцессы, сестры его, правительницы и принца Брауншвейгского, караульные которого им не препятствовали, потому что караул внутри дворца состоял из гренадер, они не оказали даже ни малейшего сопротивления, как только увидали своих товарищей» [469] РИО. Т. 96. С. 645–646. . Сцена ареста правительницы в донесении автором опущена. В «Реляции о перевороте» Шетарди сказано больше: арестованы были четыре офицера, которых сразу же заперли в отдельной комнате, «а принцесса, пройдя в покой великой княгини-правительницы, не встретила никакого сопротивления со стороны прочих гвардейцев, за исключением одного унтер-офицера, который сопротивлялся этому, но был тотчас же арестован. Найдя великую княгиню-правительницу еще в постели, а фрейлину Менгден почивающую рядом с ней, принцесса объявила первой об аресте» [470] РИО. Т. 96. С. 654. . В донесении того же Шетарди от 30 ноября картина дана иная: гренадеры нашли Анну Леопольдовну вместе с супругом, «лежавшими вместе на постели» [471] Там же. С. 679. .

Из данных придворного ведомства мы знаем, что кровать правительницы, сделанная французским кроватным мастером Антоном Рожбартом и украшенная росписями живописца Каравакка, была «большая, богатая, с балдахином французским маниром, желтого штофу с серебряным позументом». По-видимому, желтый, золотистый цвет был любимым цветом правительницы: стены спальни были обиты желтыми штофными обоями, на кровати было желтое тафтяное покрывало [472] Внутренний быт Русского государства с 17 октября 1740 года по 25-е ноября 1741 года по документам, хранящимся в Московском архиве Министерства юстиции. М., 1880. Т. 1. С. 88–90. . Вот в это-то столь заботливо созданное Анной Леопольдовной золотистое гнездо и ворвались грубые солдаты…

В «Кратком донесении» от 28 ноября Шетарди приведены слова, с которыми Елизавета обратилась к проснувшейся правительнице: «Сударыня, вы моя пленница!» (Madame, vous ètes ma prisonnière!) [473] РИО. Т. 96. С. 667. Миних дает иной вариант: Елизавета «вошла в комнату великой княгини, которая была в постели, и сказала ей: «Сестрица, пора вставать!» [474] Миних Б.Х. Очерк. С. 310–311.

Позже, во времена Екатерины II, вспыхнул спор: сама ли цесаревна арестовала правительницу, или за нее это сделали другие — Лесток и М. Воронцов? Аббат Шарп, со слов Лестока, писал, что Елизавета лично арестовала правительницу. Екатерина Великая, возражая французскому путешественнику, утверждала, что цесаревна сама в опочивальню правительницы даже не входила. У Шетарди в разных донесениях даются оба варианта: в одном случае он описывает разговор вошедшей в спальню цесаревны с проснувшейся правительницей, в котором Елизавета обещает не трогать ни ее, ни ее родственников, и не разлучать правительницу с фрейлиной Менгден, а в донесении 28 ноября сказано, что «правительница лишь только увидела гренадер, воскликнула: “Ах, мы пропали!”». В санях она не говорила ничего другого, кроме (слов) “Увижу ли я принцессу?”». До сих пор она не добилась исполнения своей просьбы. Однако императрица повелела оказывать ей всяческое почтение и разрешила иметь при себе свою фаворитку» [475] РИО. Т. 96. С. 679. .