Роман Гуль - Красные маршалы. Буденный

— Сытё! — весело смеясь, сказал Бай-Сун-Чи.

Журналисты понимали, что «сытё» это значит «спать».

Душа и организатор похода на север, победитель У-Пей-Фу, знаменитый генерал Га-Лин переутомился и хочет спать. Но, увы, Блюхеру действительно не оставалось ничего, как — спать. Именно здесь, в Шанхае, ехавший с ним по дороге «мировой революции» генерал Чан-Кай-Ши неожиданно вылез на станции «Национальный Китай», когда руководящая китайской революцией Москва хотела взять курс на немедленный коммунизм в Китае. Теперь Чан-Кай-Ши сказал наконец ясно: «Коммунизм означал бы разрушение Китая. Коммунизм, примененный к Китаю, равносилен ошибочно прописанному врачом лекарству».

В Шанхае, в Сватоу генералы армии Чан-Кай-Ши производили один за другим перевороты. Московский Кремль тяжко просчитался в китайской игре. И вскоре уж покидали Китай «советник» Бородин, агенты, военные. Последним отбыл сумрачный генерал Га-Лин [58].

Говорят, в кругу своего штаба Блюхер часто иронически усмехался, рассказывая о китайских генералах и китайской революции:

— Затрудняюсь сказать, что такое китайская революция. Вот поймите, я объясняю одному китайскому генералу диспозицию, а он задумался и через переводчика говорит мне: знаете, я хотел бы наступать там, где нет противника. Д-да, сложно. А в Ухани, например, — крестьянские комитеты делят помещичью землю, а все китайские офицеры и генералы — помещики. Мы воюем за революцию, а они недовольны и тут же требуют нанести порядок. Откровенно говорю, не знаю, что такое китайская революция. Китайские генералы склонны к неожиданностям. Чан-Кай-Ши это — змея! А вот будь в Китае большевистская партия наподобие нашей, китайцы показали бы всему миру чудеса!

Но не довелось генералу Га-Лину показать всему миру эти «китайские чудеса». У «китайского Наполеона» его заменил быстро новый советник; к Чан-Кай-Ши перешел организатор мукденской армии, полковник немецкой службы Макс Бауер.

В 1929 году, через два года после советского проигрыша в Китае, из-за конфликта на КВЖД, вспыхнула советско-китайская война. Главнокомандующим Красной Армией против Китая был Блюхер. О генерале Чан-Кай-Ши красноармейцы Блюхера пели частушки:

Блюхер оказался стремительным победителем Китая. За 12 лет это была первая победа Советского Союза на внешнем фронте. И красная Москва в 1930 году прибывшего в столицу главнокомандующего Дальне-Восточной армией Блюхера чествовала торжественно. Коммунистические олигархи боятся чествовать красных маршалов, но для Блюхера было сделано исключение. Никогда и никого так не чествовала Москва.

Имя этого маршала революции не сходило с газетных столбцов. Неведомый солдат 143-го пехотного запасного полка в Самаре стал уже героем государства.

Но среди триумфа по старой любительнице слухов Москве пролетела вдруг молнией странная молва, а в кругах коммунистов вспыхнула паника: «В Кремле — заговор, границы закрыты, телеграфное сообщение прервано».

Несколько дней один другого сенсационней нарастали слухи: «Контрреволюция… Сталин свергнут…» Но телеграф заработал, наступило равновесие и стало известно, что Сталин не свергнут потому, что заговор председателя совнаркома РСФСР Сергея Сырцова раскрыт вовремя. Но Москва узнала и нечто большее. В заговоре замешаны сановники, верховники, вельможи, а самое сенсационное: в списке нового правительства стоял прибывший с Дальнего Востока победитель китайцев, популярный главнокомандующий и человек без биографии Блюхер.

Заразительный ряд дворцовых переворотов и заговоров с темными убийствами знает русская история. На гвардейские штыки оперлась женской рукой, всходя на трон, императрица Елизавета Петровна, когда новый временщик Миних поднял среди ночи из кровати отжившего временщика Бирона. В Ропшинском дворце великан граф Орлов ударом кулака закрепил престол за Екатериной II.

А трон императору Александру I очистили гвардейские офицеры ударом табакеркой и узлом офицерского шарфа. Заговоры ходили и вокруг последнего царя Николая II. И в 1930 году в кремлевском застенке Сталина русская история захотела попробовать: а не подойдет ли и тут излюбленный способ «шарфа» и «табакерки»? Нескладный, долговязый председатель совнаркома РСФСР Сергей Сырцов, никогда не расстававшийся с портфелем, молодой твердокаменный большевик, человек сильной воли и большого тщеславия, стал душой московского заговора 1930 года. Воспитанный духотой закулисной коммунистической борьбы, кость от кости партии, испачканный и сам в крови, Сырцов все же не выдержал всероссийского погрома крестьянства, предпринятого Сталиным.

— Сталин превратил крестьян в рабов, хищнически эксплуатируя страну новым установившимся в России крепостническим строем, — уже арестованный заявил Сырцов.

И в 1930 году Сырцов попробовал — дворцовый переворот. Но помня, как Сталин провокацией разбил правых и левых оппозиционеров, в темнейшей конспирации вел свой заговор Сырцов. Пользуясь положеньем председателя совнаркома, осторожно вербовал сообщников среди верховников, которые мгновенно могли бы свалить диктатора. Сырцов понимал и то, что первую скрипку в дворцовых переворотах должна играть армия, и вступил в сношения с красными маршалами.

Главой армии и флота заговорщики выставили популярнейшего Блюхера. Связался ли Сырцов с Блюхером заранее, посылал ли к Блюхеру на Дальний Восток своих эмиссаров, иль сошлись они уже в Москве, об этом хранит еще тайну история. Известно только, что после игры в «золотую табакерку» наркомвоенмором СССР должен был быть Блюхер.

Но и на этот раз Сталин провокацией разбил заговор. Слишком уж перенасыщен предательством воздух Москвы. Заговорщик Резников, один из сырцовского «комитета пяти», кому больше других доверял Сырцов, в последнюю минуту выдал заговор Сталину.

На последнем заседании «комитета пяти» у Сырцова присутствовало только четверо. Отсутствовал Резников. Во время совещания в комнате затрещал телефон. У аппарата оказался Сталин, экстренно вызывавший Сырцова на заседанье в Кремль, в политбюро, Сырцов выехал, не подозревая, что заговор вскрыт.

— Какое у вас сейчас было заседанье, товарищ Сырцов? — спросил вошедшего в кремлевский зал председателя совнаркома РСФСР генеральный секретарь партии Сталин.

— О тракторизации колхозов.

В этот момент из другой двери вошел Резников. Сырцов понял, что скрывать бессмысленно. Да и человек он не слабого десятка. В этом же заседанье произнес речь о гибельности антикрестьянского курса Сталина, о перерождении коммунизма в крепостническую эксплуатацию страны, о необходимости возврата к нэпу, о созданьи второй крестьянской партии и о ликвидации диктатуры Сталина. Не одно драматическое заседанье знавали кремлевские стены. Был момент, когда читалось завещанье Ленина, перед старой гвардией большевизма. Был суд над Троцким, когда, играя параллелями с французской революцией, отыгравший роль опальный вождь кричал: «Мы знаем, что вы, сталинцы, будете завтра нас расстреливать!» И все ж такого напряжения, как во время речи Сырцова, в этом зале, говорят, не было. Напряжение стало совсем трагическим, когда к замолчавшему Сырцову Сталин обратился с вопросом: