Михаил Свирин - Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937—1942 гг.

Боевые действия в районе Сухиничей и Козельска летом 1942 года крайне слабо отражены в отечественной военно-исторической литературе. В 5-м томе официальной «Истории второй мировой войны» им уделено три-четыре абзаца, причем об августовском контрударе 3-й танковой армии не сказано ни слова.

С одной стороны, эти операции оказались в тени не только грандиозных сражений на юго-западном направлении, но и проводившейся правым флангом Западного фронта Ржевско-Сычевской наступательной операции. С другой – ни первое, ни второе наступление не принесли особых результатов, хотя в них были задействованы три танковых корпуса, а позднее – одна из двух танковых армий, имевшихся в распоряжении советского командования.

Между тем действия советских танковых соединений в этих операциях весьма показательны, как с точки зрения тактики, так и на оперативном уровне. Они не только иллюстрируют типичные ошибки советского армейского командования в применении крупных механизированных соединений, но и демонстрируют причины наших неудач.

28 июня 1942 года, через три недели после окончания Харьковского сражения, началось большое летнее наступление немцев. Войска армейской группы «Вейхс» (2-я полевая, 4-я танковая и 2-я венгерская армии) прорвали оборону Брянского фронта и устремились к Воронежу. Через два дня 6-я немецкая армия нанесла мощный удар по правому крылу Юго-Западного фронта в районе Волчанска.

Чтобы облегчить положение на Воронежском и Острогожском направлениях, Ставка ВГК решила провести частную наступательную операцию в районе Болхова и Жиздры с целью нанести поражение 2-й танковой армии противника и создать угрозу флангу наступающей немецкой группировки. [242]

В наступлении должны были участвовать две левофланговые армии Западного фронта – 16-я армия генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского и только что (28 июня) переданная из состава Брянского фронта 61-я армия генерал-лейтенанта П. А. Белова.

Против них (и частью против правофланговой 3-й армии Брянского фронта [243]) располагалась 2-я танковая армиягенерал-полковника Шмидта, состоящая из трех корпусов – 35-го армейского (4-я танковая, 262-я и 293-я пехотные дивизии), 53-го армейского (25-я моторизованная, 56-я, 112-я, 134-я и 296-я пехотные дивизии) и 47-го танкового (17-я и 18-я танковые, 208-я, 211-я и 339-я пехотные дивизии); в резерве корпуса находилась 707-я охранная дивизия. Всего армия насчитывала 250–300 тысяч человек, но ее танковые дивизии имели сильный некомплект техники и к 1 июля насчитывали 166 танков, в том числе 119 средних (Pz.III и Pz.IV):

• 4-я тд – 48 танков, из них 33 средних;

• 17-я тд – 71 танк, из них 52 средних;

• 18-я тд – 47 танков, из них 34 средних.

Общая обстановка в полосе левого крыла Западного фронта летом 1942 года

В ходе боя (с 9 июля) противник перебросил в полосу наступления 16-й армии 19-ю танковую дивизию из состава 4-й армии. К сожалению, ее численность неясна – очевидно, она была в пределах 80-100 машин; известно, что после окончания боев (на 15 июля) в дивизии оставалось 57 танков, в том числе 16 средних, остальные – Pz.II и Pz.38(t).

В 61-й армииимелось 7 стрелковых дивизий, 5 стрелковых и две танковые бригады, а также 3-й танковый корпус генерал-майора Д. К. Мостовенко (50-я, 51-я и 103-я танковые и 3-я мотострелковая бригады). Проблема состояла в том, что генерал Белов, бывший командир только что вышедшего из рейда 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, был назначен командующим армией только 28 июня. Естественно, что новый командарм просто не успел войти в курс обстановки. [244]

В 16-й армиинасчитывалось 7 стрелковых и одна кавалерийская дивизии, а также 4 стрелковых, 3 танковых бригады (94-я, 112-я и 146-я) и отдельный танковый батальон – 115 000 человек и около 150 танков. Непосредственно перед наступлением в распоряжение Рокоссовского из резерва Ставки тоже был передан танковый корпус – 10-й, имевший в своем составе 178-ю, 183-ю и 186-ю танковые и 11-ю мотострелковую бригады (всего 177 танков).

Заметим, что на этот момент более ни одна армия Западного фронта не имела в своем составе танковых корпусов, [245]а в непосредственном подчинении командования фронтом насчитывалось еще четыре танковых корпуса – 5-й, 6-й, 8-й и 9-й.

Таким образом, в полосе предполагаемого наступления советские войска не имели существенного превосходства в живой силе – в трех армиях, противостоящих 2-й танковой, насчитывалось порядка 300 тысяч человек. В то же время превосходство в танках было значительным – около 600 машин в советских войсках против порядка 250 у немцев (считая 19-ю танковую дивизию)

Однако уже три месяца здесь царило затишье, поэтому противник имел возможность подготовить здесь эшелонированную оборону – развитые противотанковые и противопехотные препятствия, инженерные сооружения полевого типа не только на переднем крае, но и в глубине. В основном это были блиндажи в 4–5 накатов бревен, соединенные густой сетью траншей и щелей, прикрытые проволочными и минными заграждениями. Но силы противника в этом районе были явно слабы – полосу в 35–40 км (из 80 км всей полосы 61-й армии) обороняли здесь лишь две пехотные дивизии (96-я и 112-я), по данным разведки усиленные некоторым количеством танков и штурмовых орудий.

Наступление 61-й армиивелось силами четырех стрелковых дивизий, которые должны были прорвать фронт противника на участке Касьяново, Культура, Верх. Дольцы протяженностью в 8 километров. Атаку поддерживали две танковые бригады и танковый батальон – 107 танков, из них 30 % средних и тяжелых. На участке прорыва имелось в общей сложности до 250 полевых орудий, в том числе 96 орудий калибра 122152 мм.

После осуществления прорыва в него должен был вводиться эшелон развития успеха – 3-й танковый корпус (около 190 танков) и три стрелковые бригады. Кроме того, одна стрелковая дивизия наступала на вспомогательном направлении – на Кирейково, Сиголаево, имея цель в дальнейшем соединиться с основной группой войск. Таким образом, в наступлении должно было участвовать две трети войск армии.

Планирование и подготовка операции были начаты командованием армии с 1 июля, они проводились с непосредственным участием командующего фронтом Г. К. Жукова. Но из-за слабого контроля со стороны штаба армии многие части и соединения во время перегруппировки сил нарушали запрет на движение в дневное время, поэтому сосредоточение войск для наступления было обнаружено противником – правда, он не ожидал, что атака начнется так рано. Увы, малое время, отведенное на подготовку операции, сказалось и на сосредоточении нашей артиллерии – многие дивизионы и батареи не успели отработать данные для всех видов огня на местности, что позднее привело к перепутыванию участков сосредоточения огня на поле боя. Кроме того, три дивизиона опоздали к началу прорыва и не вошли в состав артиллерийских групп.