Вадим Нестеров - Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь

Но блицкрига не получилось. И яицкие, и гребенцы были опытными бойцами, что же до «шведских» немцев-наемников, то в этом ремесле непрофессионалы долго не живут. В самом прямом смысле слова. При движении по чужим невиданно жарким землям толку от них было, может, и немного, но вот что-что, а воевать эти наемники умели.

Огонь русских был невероятно плотен, пушки, предназначенные для новой крепости, буквально выкашивали степняков визжащей картечью, и хивинцы откатывались от стен лагеря раз за разом. Воевал Бекович (или, скорее, Франкенберг, явно понимающий в осадных боях больше, чем дипломированный моряк) исключительно грамотно, по всем штандартам воинской науки. Бои продолжились и назавтра, а на исходе третьего дня всем стало ясно, что ситуация патовая. Окруженные русские уйти никуда не могли, но и плохо вооруженные хивинцы никак не могли захватить лагерь — за три дня русские потеряли всего-навсего десять казаков и драгун. Продолжаться осада могла очень долго — припасов у русских было на несколько месяцев, а воды — полное озеро.

Хивинцы это прекрасно знали, и потому решили сменить тактику. На другой день к лагерю Бековича приблизились парламентеры, заявившие, что произошло недоразумение — войну начали самовольщики из лихих степняков, неуправляемые вожди кочевников, не дождавшиеся прибытия хана. Сейчас почтенный хан прибыл, навел порядок и просит простить его за случившееся недоразумение и прислать к ним человека для переговоров.

Осажденные собрали военный совет, на котором офицеры во главе с Франкенбергом категорически высказались против переговоров, утверждая, что это ловушка. Не согласился с ними только Саманов. Но Бекович единолично принял решение на переговоры идти, мотивируя это тем, что они прибыли сюда не воевать, а устанавливать с ханами дружеские отношения, торя путь в Индию. Кроме того, затягивать осаду — значит потерять всех лошадей и верблюдов, которые, без возможности пастись, уже страдали от бескормицы. И засновали между двумя лагерями наши (Алтык Уссеинов, Смаил и Худайгули) и хивинские (Ходжа Ишим, Кулун-бей и Ходжа Назар) послы. Для доказательства своей искренности хивинцы даже водили перед русским лагерем зачинщиков боевых действий. Водили в прямом смысле слова — за веревочку, которая была продета у одного через ноздри, а у другого через ухо. Препятствовала заключению мира и проблема Ходжи Нефеса, которого хивинцы категорически требовали выдать. Кончилось тем, что туркмена спрятали. Наконец, договор был подписан, причем хивинские вожди целовали Коран, а Бекович — крест.

Правда, князь потребовал утверждения договора самим ханом, после чего его пригласили в ханскую ставку. Несмотря на протесты офицеров, Бекович выехал туда вместе с Самановым, старшими чиновниками, в сопровождении своих братьев Сиюча и Ак-Мурзы и почетного конвоя из 700 казаков и драгун.

Палатки им разбили на самом почетном месте — рядом с ханским шатром, а на следующий день его принял сам Ширгази. Хан подтвердил договор, самолично поцеловав Коран. На следующий день Бекович прислал гонца к оставшемуся за старшего Франкенбергу, велев прислать в ставку хана предназначенные ему подарки и не забыть получше спрятать Ходжу Нефеса, которым особенно интересовался уже хан самолично. Туркмена спрятали, положив на дно одной из подвод и завалив товарами и припасами. В этой телеге он провел три дня, пока шли переговоры.

Наконец, хивинцы свернули лагерь и двинулись в столицу. Небольшое «посольство» Бековича шло в самом центре хивинского войска. Силы русских, возглавляемые Франкенбергом, по приказанию князя двигались следом, удерживая дистанцию в несколько верст…

Через несколько дней кавалькада остановилась у озера Потсу, уже совсем рядом со столицей — до Хивы оставалось всего два дня пути. На этой дневке Ширгази пригласил к себе Бековича и поделился с ним сомнениями. Слишком уж большим посольством пришли русские, несколько тысяч человек! Разместить их в одном месте будет слишком накладно для хивинцев. Столь непосильная ноша ляжет на жителей тяжким грузом — попробуй-ка прокорми и обеспечь ночлегом все войско северных пришельцев. Люди начнут роптать, могут начаться волнения — нехорошо получится, если дружба между Россией и Хивой начнется с кровопролития. Поэтому хан предложил разделить отряд Бековича на несколько частей и разместить их в окрестных с Хивой городах.

Доводы хана показались Бековичу резонными, и он отправил Франкенбергу, остановившемуся в двух верстах от ханской ставки, приказание разделить отряд. Но упрямый немец по-прежнему не доверял хивинцам и наотрез отказался исполнять приказание.

Три раза. Три раза скакал гонец к упрямому силезцу, и все три раза тот отказывался выполнять приказание. Наконец, взбешенный Бекович вызвал майора к себе и пообещал здесь же, на месте, предать Франкенберга военному суду и вздернуть на ближайшем дереве. Лишь тогда своенравный немец сдался. Войско Бековича было разделено на пять частей, которые повели на постой присланные Ширгази эмиссары.

Не успели колонны скрыться из вида, как прозвучала команда «Ур!» — «Бей!». На кабардинца и его небольшой конвой, который даже не успел спешиться, набросились ханские нукеры, и через несколько минут все было кончено. Большинство конвойных хивинцы зарубили, и лишь самые лихие джигиты обзавелись пленными. Связали и Бековича с Самановым. А вскоре к ханской ставке стали подтягиваться довольные «провожатые» — одновременно с капитанским конвоем вырезали все части разделенного войска. Хитрый план, придуманный ханским казначеем Досим-Беем еще у озера, когда стало ясно, что силой русских не взять, увенчался полным успехом.

Ходже Нефесу повезло — четыре сотни, в числе которых он оказался, «на постой» повели хивинцы, возглавляемые неким Юмутом. Во время резни туркмена взял в плен хивинский воин Аганамет, на счастье Нефеса оказавшийся его соплеменником. Аганамет, чтобы пленника не зарубили под горячую руку, быстро обвязал голову Нефеса платком на узбекский манер. А после того, как дело было кончено, увел за собой в ханский лагерь. На наше счастье, палатка Аганамета, куда бросили Ходжу-Нефеса, стояла неподалеку от ханского шатра.

Заваривший всю эту кашу с Хивинским походом пленный туркмен, лежа на кошме со связанными руками наблюдал в щелку, как из ханского шатра вывели Бековича, Саманова и офицера Кирьяка Экономова. Вот как он сам описывал случившееся: «Вывели из палатки господина князя Черкасского, и платье с него сняли, оставили в одной рубашке, и стоящего рубили саблей и отсекли ему голову». Ту же участь пережили и оба его спутника.