Иван Беловолов - Истра 1941

В боях под Москвой мы показали врагу, что можем его бить, как и подобает воинам Красной Армии.

Враг чувствовал нашу силу и имел свое мнение о сибиряках. В связи с этим небезынтересно отметить, что еще 16 июля 1941 года в попавшей в наши руки инструкции для 87-й пехотной дивизии отдельным пунктом специально говорилось о воинах-сибиряках:

«…Особенно азиатские солдаты Красной Армии непроницаемы, загадочны, скрытны и бесчувственны».

Насчет бесчувственности явный поклеп на наших воинов. А вот в другом — в стойкости, в высоком моральном духе, в храбрости — сибирякам не откажешь.

14 ноября авиация противника весь день бомбила боевые порядки наших подразделений. В ночь на 15-е мы все время слышали неумолчный гул моторов. Это в лесу, южнее Покровского, немцы сосредоточивали свои танки, мотопехоту. Только перед утром все стихло. Я позвонил командирам рот и предупредил, чтобы чаще проверяли боевое охранение, посты наблюдения и дежурных у пулеметов, а сам прилег отдохнуть. Вот уже месяц, как, ложась хоть немного поспать, мы не раздевались. О нормальном отдыхе потеряли всякое представление.

Стрелки часов показывали шесть утра. Я закрыл глаза. В этот самый момент внезапно, словно сговорившись, затрещали наши пулеметы. Сразу ожил весь передний край. Открыла огонь наша артиллерия, минометы. То тут, то там взвивались и повисали в воздухе ракеты.

Что же произошло? Оказывается, немцы рассчитывали, что после многодневных изнурительных боев мы спим. Они решили застать нас врасплох — без артподготовки скрыто поползли к нашим окопам. Но наше боевое охранение своевременно обнаружило врага и накрыло его губительным ружейно-пулеметным огнем.

Внезапности не получилось. Но от своего плана атаковать нас противник не отказался. Часов в десять утра, уже с танками, он перешел в наступление по всему участку. На деревни Слобода и Мары при поддержке танков наступало больше полка немецкой пехоты. В ряде мест завязались штыковые схватки.

Звоню Суханову, рассказываю ему об обстановке.

— У меня такая же картина, — отвечает он, — мы отбиваем непрерывные атаки танков и пехоты врага.

Вот как записано о событиях этого дня в журнале боевых действий штаба артиллерии дивизии:

«15.11.41 г. противник с рассветом перешел в решительное наступление, имея тройное и более превосходство в живой силе при поддержке свыше 60 танков 10 ТД и дивизии СС на рубеже Мары — Слобода против второго батальона 4 °CП. В результате ожесточенного боя немцам удалось окружить первую, вторую и третью батареи 159 артполка. При защите матчасти героически погибли орудийные расчеты третьей батареи, давая возможность выйти из окружения первой и второй батареям на новый оборонительный рубеж: Онуфриево — Мансурово. Уничтожено свыше 200 автоматчиков врага и несколько танков. КП 78-й СД в школе д. Леоново».

Действительно, третья батарея погибла, чтобы дать возможность вырваться из окружения первой и второй батареям…

Очень трудными были бои, которые вел наш батальон и первый артиллерийский дивизион 159-го легкого пушечного артиллерийского полка в период с 15 по 19 ноября в районе Слобода — Мары — Бороденки — Никольское.

15 ноября противник ввел в бой свежие силы. Наш батальон уже несколько суток вел тяжелые, изнурительные бои и имел немалые потери.

В результате противник 19 ноября ворвался в Мары и Слободу.

Часа в два дня начальник штаба батальона Гаврилов связался с 258-м полком и узнал, что тот отходит на новый оборонительный рубеж. В это время артиллерийский дивизион, приданный батальону, отошел в Мансурово. Справа соседа нет. Район Бороденок обороняет шестая рота без одного стрелкового взвода, который находился в моем резерве. А бой не утихает. Наступила ночь. Враг и ночью теснит наших бойцов. Часто завязываются рукопашные схватки. Очень трудно. Мы теперь без артиллерии, деремся в полуокружении.

Марченко кричит в телефонную трубку:

— Противник занял большую половину Слободы, рота почти вся погибла. Враг продвигается вперед только по трупам наших бойцов.

Доклад Макарычева тоже не радует:

— Оставил Мары, веду бой на опушке леса перед деревней, в роте осталось человек тридцать.

Оставив за себя Гаврилова, я бросился с резервным взводом к Слободе. Застал Марченко на его командном пункте. При нем было два связных. Командир роты доложил, что за день ожесточенного боя у него выбыл из строя весь командный состав. Оставшиеся в живых бойцы обороняют уцелевшие в деревне пять-шесть домов.

Был час ночи. Значит, уже наступило 16 ноября. Но кругом было светло. Горели деревни Слобода и Мары. С КП командира роты мне удалось связаться с командиром дивизии Белобородовым. Я доложил обстановку. Афанасий Павлантьевич ответил:

— Хорошо вижу зарево пожаров в Слободе и Мары, слышу ожесточенность боя. — Потом он спросил: — Сколько осталось людей?

— В ротах не больше чем по 30 человек, — доложил я.

Комдив дал приказ на выход из боя.

Я сразу же по телефону передал капитану Гаврилову приказ немедленно начать сосредоточение всех подразделений батальона в Бороденках. Сам же стал выводить остатки четвертой роты и резервный взвод из деревни Слободы.

К 4 часам утра 16 ноября батальон сосредоточился в назначенном месте. Здесь были четвертая и пятая роты. Они пострадали больше всех. Из командного состава остались только командиры рот Марченко и Макарычев. Шестая рота имела меньше потерь, минометная почти полностью сохранилась. Из 12 станковых пулеметов в батальоне осталось только три.

Обстановка, в которой мы оказались, была сложной. Справа и слева — немцы. Дорога на Никольское простреливалась фашистскими автоматчиками.

Решили с боем выйти из кольца, прорваться к деревне Мансурово.

В авангарде шла шестая рота лейтенанта Шпака. С боем она разорвала вражеское кольцо и, минуя Никольское, которое уже было занято фашистами, обеспечила выход батальону на Алексеевку и Мансурово.

Батальон занял район обороны. Бойцы немного передохнули, хорошо поели. Командир дивизии в это время был в Онуфриеве, и я отправился к нему, чтобы доложить о состоянии батальона…

— Поблагодарите от моего имени бойцов и командиров за отличную службу, — сказал комдив после моего доклада. Он пожелал успеха, и мы расстались.

Понеся большие потери, враги теперь боялись каждого куста. В районе Мансурова они не сразу начали наступление на оборону батальона. Только 18 ноября к вечеру их передовой отряд завязал бой с нашей шестой ротой. Однако ночью опять все стихло. Зато утром 19-го дело снова дошло до рукопашных схваток. На следующий день бой продолжался. Батальон удерживал район обороны. Однако Онуфриево враг уже занял После ожесточенного боя в ночь с 20 на 21 ноября мы отошли на новый рубеж, указанный командиром дивизии, — Васильевское — Ново-Дарьино.