Сеймур Беккер - Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России

В этом свете сохранение санкционированной законом иерархии сословий до 1917 г. представляется совершенно логичным. Абсолютная монархия и наследование узаконенных привилегий до самого конца остались связанными между собой, хотя монархия, строго говоря, уже не была абсолютной, а первое сословие со всеми своими привилегиями было не более чем лишенным содержания образом.

Как можем мы оценить относительную ответственность дворянства и самодержавия за ту потенциально взрывную ситуацию, в которой Россия оказалась накануне Первой мировой войны? Ответ на этот вопрос зависит от представлений о дворянстве в предыдущие пятьдесят лет. Ю.Б. Соловьев, ведущий советский исследователь истории дворянства, считает, что ответственность в равной степени лежала на монархии и на дворянстве: неудача попыток Столыпина провести столь необходимые реформы случилась в конечном итоге «вследствие неспособности самодержавия и дворянства, сохранивших свою прежнюю природу и сущность, совершить крутой разрыв с прошлым, который требовался для приспособления к новым условиям». Самодержавие и дворянство направлялись на рандеву с революцией рука в руку, «накрепко связанные с пережиточными формами жизни», отказывающиеся от примирения с политической системой, возникшей после 1905 г.; старающиеся «где только возможно вернуться к старому» 5.

Мэннинг, предполагавшая, что «упадок дворянства» сопровождался «возвратом к земле» и впоследствии политическим возрождением в двадцатом веке, также была убеждена в принципиальной негибкости дворянства. Она считает, что именно это свойство было основным фактором «кризиса, который в конечном итоге поглотил старый режим» 6. События 1905—1907 гг. «восстановили шаткий баланс власти в государстве»: политическая власть перешла от бюрократии в руки провинциального дворянства и союзной с ним аристократии. В следующем десятилетии дворянство обратило свою власть на блокирование всех попыток провести необходимые реформы; оно сознательно пренебрегло насущными нуждами и проблемами страны и заботилось только о защите собственных интересов и привилегированного положения 7. Не способные «совладать с зачатками индустриального общества» и не желавшие поделиться властью с другими группами или учитывать их интересы, помещики помешали правительству добиться чего-либо в этом направлении 8.

В этом исследовании я попытался отойти от общепринятой трактовки упадка дворянства, которое якобы не сумело приспособиться к переменам, и предложил иную интерпретацию происходившего; события последних лет старого режима одновременно подтверждают мою интерпретацию и объясняются ею. История 1905—1914 гг. содержит много свидетельств того, что дворяне-землевладельцы быстро научились использовать к своей выгоде новую для России квазипарламентскую систему власти, открывавшую возможности для создания политических организаций и лоббирования своих особых интересов. Одно из исследований политики дворянства в последнее десятилетие существования старого режима, написанное американским историком, демонстрирует, что помещики быстро приспособились к новому политическому порядку, который навязали им без их «спроса и участия» 9. Творческой реакцией землевладельцев губерний Западного края было создание Всероссийского национального союза, который видел свою задачу в представительстве классовых интересов аграрных предпринимателей, а не сословных интересов всего дворянства 10. Несколько иным вариантом того же явления было Объединенное дворянство.

Политическая власть дворян-землевладельцев после 1905 г. ни в коей мере не являлась реставрацией. Это был феномен столь же новый, как и вся система политического (ограниченного) представительства в России в условиях квазипарламентаризма. И в том, как дворяне использовали свою новую власть, не было никакой особенной негибкости или неспособности учиться на ходу. Напротив, они действовали именно так, как и должна бы действовать группа консервативно настроенных богатых людей, обладавших пока еще высоким социальным статусом и чувством своего исторического права помогать царю в управлении Россией. Они защищали собственные интересы и постольку, поскольку их занимали интересы других и страны в целом, добросовестно верили, что, именно радея о самих себе, они действуют во благо более широких целей. Короче говоря, помещики действовали именно таким образом, как действовала бы даже в самых демократических странах любая другая группа людей, преследующая собственные интересы.

Если эта группа в период после 1905 г. и обладала огромным политическим влиянием, то только благодаря возможностям, созданным новой политической системой, и благодаря структуре самой системы. Уступая давлению снизу, режим повернул первую в истории России попытку политической модернизации таким образом, чтобы в наименьшей степени поступиться принципами абсолютизма и социальной иерархии. Консервативные землевладельцы смогли исказить попытки правительства провести умеренные реформы, во-первых, благодаря отсутствию в новой политической среде других групп интересов, обладающих достаточной властью, чтобы уравновесить власть помещиков, а во-вторых, потому, что двор, игравший еще важную политическую роль, не сочувствовал усилиям Столыпина и не поддержал его.

Монархия создала новый политический порядок с минимальным участием каких бы то ни было сил, кроме бюрократии. Проведенные в 1907 г. изменения, увеличившие в Думе удельный вес землевладельцев за счет крестьян, были необходимой корректировкой первоначальных расчетов на-то, что крестьянство с готовностью последует политическому руководству стоящих выше их на социальной лестнице представителей деревни; изменения 1907 г. существенно не затронули исходную крайнюю несбалансированность системы. Так что в конечном счете мы возвращаемся к самодержавию, к преобладающей роли государства — не столь уж незнакомый феномен в российской истории.

Переход от сословного общества к классовому непрост даже при самых благоприятных обстоятельствах. В России этот переход оказался особенно труден в силу того, что до самого конца старого режима традиционные статусные различия формально поддерживались государством. Защищая традиционную модель общества как иерархии групп, наделенных наследственными привилегиями, самодержавие надеялось защитить Россию от опасности социальных потрясений и закрепить на веки вечные собственную политическую монополию. Вместо этого политика государства после 1881 г. привела к обострению напряженности, неизбежно сопутствующей процессу адаптации старых ценностей и учреждений к новой модели общества, так что конечный результат оказался прямо противоположным тому, на который рассчитывали и которого желали. Новый социальный порядок, опирающийся на систему правового равенства, начал развиваться в России после Великих реформ, и дворяне участвовали в этом процессе на всех уровнях. Преимущественно в силу непреклонного упорства самодержавия в защите сословных учреждений и политики, основанной на привилегиях, напряжение между новыми социальными и экономическими веяниями и старыми организационными структурами оказалось особенно острым. Даже долго откладываемое введение ограниченного парламентаризма, реализованное в 1906 г., было проведено таким образом, что доминирующее положение выпало на долю владельцев значительных поместий, т.е. стало достоянием возникающего класса, носившего несомненные следы своего исторического происхождения от наделенного наследственными привилегиями российского дворянства.