Александр Бадак - Всемирная история. Том 2. Бронзовый век

Право победителя действовало на завоеванных землях, право, в котором господствовали еще многие воззрения варварского военного права. Аттическая легендарная традиция говорит о том, что афиняне платили Миносу дань людьми. На Крит отсылали 7 юношей и 7 девушек, которых критский царь, по одной из версий, отдавал на съедение чудовищу Минотавру. По другой версии, если судить по словам Аристотеля, приводимым Плутархом, заложники работали в кносском дворце и жили там до старости или вместе с критянами уезжали на новые земли. В первом варианте легенды, видимо, сохранились воспоминания о том, что над жизнью захваченных данников все же висела угроза гибели при ритуальном жертвоприношении.

Судя по тому, что даже прибрежные критские села были укреплены прямоугольными башнями уже после 1700 года (например, в Пиргосе, на южном побережье) можно сделать вывод, что на Крите было высоко развито строительное дело. Об укреплениях городов можно судить по их изображениям на фресках. Мощные стены и высокие башни возведены из строго горизонтальных рядов крупных прямоугольных плит. Широкие ворота крепостей также обрамлены штучным камнем. Крупные центры, фортификация которых воплощала высшие достижения строительной техники критян, возникли на Кикладских островах в XVII–VI вв. Лишь при наличии крупного боеспособного и хорошо оснащенного флота мог осуществлять господство над Кикладами и некоторыми землями побережья материковой Эллады критский царь. Об этом свидетельствуют многие источники критян с XVIII до XV веков. На печатях обычно представлены многовесельные суда с высоким носом и тяжелым килем. В начале 1970-х годов в Акротири на Фере был раскопан «Западный дом», одна из комнат которого была украшена миниатюрными фресками. На них четко видны различные типы судов. Так, семь военных кораблей поражают сложностью своего снаряжения и изяществом удлиненных корпусов. Рядом много мелких судов и даже простых лодок с двумя гребцами. Кносские цари, повелители многочисленного островного государства, каким была Крито-Кикладская монархия, естественно, прилагали большие усилия к сплочению своих разбросанных владений. Они заботились о развитии торговли, как внутренней, так и внешней, боролись с пиратством. Такая политика обеспечивала в XVII–XV веках достаточную безопасность пути и по Эгейскому морю. В это время общение южнобалканских земель с Крито-Кикладским царством было интенсивным, о чем свидетельствуют критские вещи из царских погребений XVII–XVI веков в Микенах. Обмен с материком вели и центры подчиненных Кноссу островов. Например, в Акротири на Фере найдены различные типы среднеэлладской керамики, датированные XVI веком. Многие источники говорят о оживленном обмене материальными и духовными ценностями между обитателями целого круга эллинских земель.

Население ближайших побережий Малой Азии было также вовлечено в сферу внешнего обмена с Крито-Кикладской монархией. Например, в Иасосе, одном из тамошних центров, уже в XVII веке местные гончары изготовляли посуду в «минойском» стиле. С Ливией и Египтом, которые нуждались во многих статьях критского вывоза, у Крита наладились особенно устойчивые и широкие коммерческие связи. Сами критяне привозили из Египта не только предметы обихода, но и сведения о далеких странах, их культуре. Даже жители Кикладских островов хорошо знали особенности Нильской долины, как показывает пейзаж на фреске «Западного дома» в Акротири. На фресках в гробницах фараоновых вельмож XVI–XV вв. вполне достоверно изображены критяне. В египетских текстах неоднократно говорится о «кефтиу» — критянах. По-видимому, критские мореходы везли на юг товары не только своего царства, но и изделия соседних земель. Например, в Египте в большом числе найдены вазы, изготовленные в материковой Элладе. Многовесельные суда подданных кносского царя поставляли их в страны восточного Средиземноморья, прежде всего на Кипр. В этот период обмен между обоими островами усилился. Вещественные источники указывают на оживленные связи Крита с мелкими царствами сирийского побережья. С Угаритом и Библом критяне поддерживали обмен не только товарами, но и идеями. Например, зодчие из Угарита в XVII–XVI веках иногда применяли характерные элементы критской архитектуры.

Нормы потребления производимой продукции были не однозначны. Археологические источники показывают, что какая-то часть сельскохозяйственной и ремесленной продукции оставалась в личном пользовании самих производителей. Другую часть произведенных материальных ценностей селяне и горожане уплачивали царю, взимавшему натуральные подати. Поступление массы продуктов и ремесленных изделий в распоряжение царя засвидетельствовало обширными кладовыми в кносском дворце и многочисленными хозяйственными записями царских служителей.

Характерно, что письменный учет вели не только в палатах царя и его родичей, но и в домах знати и зажиточных горожан. Дошедшие до нас записи показывают, что в XVII–XV вв. эти слои населения обладали немалыми состояниями.

Следует сказать, что высокий художественный вкус обитателей Феры в XVI–XV вв., ставшей известной историкам лишь за последние 10–15 лет, заставляет по-новому прочитать сообщения Фукидида о том, что Минос, овладев островами, поставил гегемонами над ними своих сыновей. Силы и самостоятельность художественной мысли местных живописцев, чье творчество отвечало запросам заказчиков и состоятельных островитян, видимо, вытекают из того, что критская гегемония на Кикладах допускала большую степень независимости части населения. Расширившийся круг источников, дающих представление о жизни знати и зажиточных слоев населения, заставляет ныне пересмотреть и возникшие лет восемьдесят назад гипотезы о единодержавном характере власти царей Крита. Бесспорно, кносский дворец, восстановленный после землетрясения, представлял собой в 1700–1450 гг. монументальный комплекс, включавший в себя около 1500 комнат, коридоров, лестниц, кладовых и других помещений. Монументальные припилеи обрамляли его главный выход. Центральный двор, как и прежде, был окружен постройками, каждая группа которых имела определенное назначение. В центре восточной половины дворца находился тронный зал, доступ в который шел из центрального двора по широкой лестнице. К нему с юга примыкали жилые апартаменты царя и его семьи, расписанные фресками. Северо-восточная часть дворца, которая была соединена прямыми переходами с жилыми комнатами царя, включала кладовые и мастерские резчиков по камню, мастеров и граверов. В центре западной половины дворца находились комнаты дворцового святилища. За ними тянулся длинный коридор, в который выходили двери 21 кладовой, где хранили зерно и другие припасы.