Александр Бадак - Всемирная история. Том 2. Бронзовый век

Из-за большой прочности устоев военной демократии процесс создания царств в материковых землях между 1900 и 1700 годами происходил медленнее, чем на Крите. Изучение данного периода затруднено ограниченностью источников. К примеру, твердо установленный факт появления множества сел и отсутствие сведений о крупных центрах ремесла и торговли привели ряд исследователей к выводу о полном господстве земледелия и скотоводства в тогдашнем хозяйстве страны, а также об общем застойном характере ее экономики. Однако имеющихся археологических сведений явно недостаточно для того, чтобы эту картину назвать полной.

Что касается состояния ремесла, то в нем, наряду с домашними видами, уже развились специализированные отрасли с вполне городской технологией. О знаниях и мастерстве гончаров достаточно убедительно свидетельствуют их изделия. Металлургия также отличалась высоким уровнем развития. Это говорит о том, что не следует определять культуру Эллады того времени как исключительно сельскохозяйственную.

После 2200–2000 гг. спад переселенческой волны и прекращение связанных с нею конфликтов ослабили роль военных органов власти, но все же более важной становилась необходимость находить формы устойчивого сосуществования автохтонов и пришельцев. В этих условиях роль племени, традиционной политической единицы, возросла, как и значение норм внутриплеменной демократии. Естественным было и укрепление основной хозяйственной и социальной единицы племени — сельской общины. Хозяйство всего племени и каждой общины требовало труда ремесленников прежде всего на местах в сельских районах. Сухопутные дороги в срединных землях материковой Эллады были труднопроходимы, и изолированное положение каждого племени подсказывало необходимость сохранения собственного ремесленного производства. Авторитет властей был, очевидно, достаточно высок, чтобы воспрепятствовать быстрому отрыву ремесленного слоя от сельского населения.

Однако на качественном уровне изделий распыленность ремесленного производства по племенным центрам не сказалась. Некоторые из этих центров уже в XVII–XVI вв. приобрели характерные особенности городских. Ярким примером такого племенного города можно считать Дорион-VI на западе Мессении. Укрепленный около 1800 года мощными оборонительными стенами он был распланирован таким образом, что квартал ремесленников и хранилища племенных запасов стояли особняком.

Судя по скромному дому вождя, правители Дориона в XVIII–XVII вв. располагали ограниченными материальными возможностями. О том, что авторитет главы племени здесь еще не возвысился над остальными властями, ярко свидетельствует сельская простота быта правителей.

Однако же в этот период аристократические слои в отдельных центрах, обладая экономическим превосходством, добивались все большего господства своего племени. Это неизбежно вело к ущемлению прав их рядовых соплеменников. В XVII веке правящие круги довольствовались могилами общепринятого типа (правда, больших размеров). К 1550-м годам был уже выработан особый тип монументальной ульевидной гробницы — фолоса для царских погребений. В середине XVI века фолосы уже возводили в Фессалии и Мессении.

Процесс быстрого формирования царской власти шел в ряде племен. Участие в оживленной торговле островной Эллады с Египтом и соседними народами Малой Азии, а также общение с критскими династами, укрепляли экономическую мощь сильнейших материковых владык. Политический кругозор представителей верхов также расширялся. Структура ранних государств, возникавших в прибрежных землях Фессалии, Мессении, Арголиды и других областей, окончательно складывается на протяжении XVII–XVI вв. Об этом ярко свидетельствуют находки в царских погребениях. Характерно, что на материке цари сначала больше стремились к накоплению сокровищ, отвечавших их царскому рангу, обращая меньше внимания на создание роскошных палат.

Царский дом XVI века в Перестерии (западная Мессения) отличался от жилищ землепашцев только внушительными размерами и расположением на неприступной высоте. Однако уже в эти столетия главы материковых царств обладали сокровищами, изделиями, изготовленными не только материковыми или островными мастерами, но и предметами, привезенными издалека.

В Арголиде, по-видимому, монархические тенденции нарастали особенно интенсивно. В Микенах открыты две круглые царские усыпальницы, датируемые 1650–1500 гг. Особенно интересна более ранняя усыпальница, которая была блестяще исследована в 1951–1954 гг. греческими археологами.

Окруженная каменной стеной, она включала 24 могилы (их обозначают буквами греческого алфавита от альфы до омеги). Из них царскими были лишь 14 могил, датируемых 1650–1550 гг. Еще около 1650 года женщин из царской семьи снабжали в загробный мир лишь тонкими золотыми лентами да высококачественными бронзовыми вазами и обиходной посудой, изготовленной местными мастерами (находки в могиле эпсилон). Обилие таких вещей в ранних могилах говорит о том, что кладовые царского рода были полны ценными предметами. Характерно, что в ранние времена правители следовали древнейшим погребальным обрядам. Однако, уже в первой половине XVI в. микенскую царицу, погребенную в могиле омикрон, сопровождали дары, гораздо более роскошные и обильные: золотые бусы, серьги, булавки с головками из горного хрусталя, безделушки из привозных янтаря и слоновой кости. Также там имеется около 30 глиняных сосудов и уникальная ваза из горного хрусталя в виде утки, — выдающееся произведение искусства греческого мастера.

Экономический потенциал микенских царей, очевидно, в начале XVI века необычайно возрос. Они, по всей видимости, уже не довольствуются доходами от плодородных земель. Об этом ярко свидетельствуют богатства могилы омикрон. Именно около 1600 г. заметно усилились связи материковых земель с Критом, из чего можно заключить, что микенские цари именно в это время развернули активную морскую деятельность.

Могила гамма, в которой между 1570 и 1550 гг. были последовательно погребены четыре члена царской семьи, иллюстрирует, как все более усложнялись представления о прерогативах царя. Над этой могилой, как и над некоторыми другими царскими захоронениями в Микенах, стояла стела, украшенная традиционным, еще кикладским декором. Достоинства погребенного здесь царя подчеркивались уже не только роскошными заупокойными дарами, но и его электровой маской, которая должна была сохранить образ царя.

Возможно, что в царском доме Микен около 1600 года возникли разногласия между старшей и младшей ветвями рода. Появилась новая царская усыпальница, могильный круг А. В нем находилось 6 могил (1–6), датируемых 1600–1500 гг. Примечательно, что здесь самые ранние захоронения содержали не столь роскошный инвентарь, причем ряд вещей аналогичны предметам современных им погребений круга Б. Создается впечатление, что такие дары происходили из одной и той же царской кладовой. Но спустя одно-два поколения, около 1570–1550 гг. царская семья, устроившая вторую усыпальницу, сделала новые шаги для своего возвеличения. Видимо, тогда прекратилась старшая ветвь царского рода, так как могильный круг Б оказался заброшенным. Теперь при захоронении своих родичей микенские цари стали сооружать глубокие, до пяти метров, обширные могилы (площадь могилы 4 достигла 26,85 кв. метров).